Расположившись за столиком и сделав заказ, исходя из рекомендаций официанта, мы продолжали сидеть и молчать, смотря друг на друга.
— Ты изменилась, — первый начал разговор Майкл, окинув меня пристальным взглядом.
— Чем же?
— Глаза светятся, и… ты выглядишь удовлетворенной, — и тяжело вздохнув, посмотрел на свои руки. — Знаешь, я много думал о нас. Пытался понять, где допустил роковую ошибку, что сделал ни так? Но не смог. Обидно. Может, просветишь?
— Зачем?
— Просто хочу понять… Тебя. Себя.
— Майкл, твоей ошибки в том, что произошло между нами, нет. Это полностью моя вина. Я не смогла донести до тебя свои чувства и мысли, твердо не настояла на своем решении разойтись еще в первый раз и…
Нас прервали, принеся заказ. Быстро и аккуратно расставив все блюда на столе, официант незаметно удалился.
— Так что там шло после твоего "и"?
— Может, сначала поедим? Я, правда, проголодалась.
— Конечно. Приятного аппетита.
— И тебе.
Обедали молча. Иногда ловила на себе его задумчивый, напряженный взгляд. Словно он что-то прикидывал и решал в уме. Когда с основными блюдами было покончено, разговор возобновился.
— И-и-и? — упрямо повторил он.
— Майкл, ты замечательный: добрый, заботливый, понимающий, щедрый. Я очень старалась тебя полюбить, но…
— Скажи мне, пожалуйста, — и печально усмехнулся, откинувшись на спинку стула искрестив руки на груди. — Вот как у тебя так получается? Вроде делаешь мне комплементы, а я чувствую себя при этом ущербным.
Не знала, что ему сказать на это. Смотрю на Майкла, вспоминая все яркие моменты, произошедшие между нами, но сердце не заходится в бешеном ритме, кровь не бурлит, эмоции не буянят. Раньше я думала, что это даже хорошо, но сейчас, когда дышу полной грудью, не хочу соглашаться на меньшее. Не хочу жить наполовину. Да и по отношению к Майклу это будет, как минимум не справедливо.
— Детка, вот только не надо на меня так смотреть. Не убивай во мне мужчину окончательно. Жалость — это не то чувство, которое я бы хотел увидеть в твоих глазах… Лучше уж безразличие, но только не жалость.
— Ты не вызываешь во мне чувства жалости.
— А что вызываю? Понимаю, что не любовь, но все же?
— Дружескую симпатию.
— Прости, но я не смогу быть тебе другом, после того как мы были любовниками… Может когда-нибудь, но точно не в ближайшем будущем.
Он наклонился через стол и взял мои руки в свои. Наконец, обратив свое внимание на кольцо. Долго рассматривал, не выпуская моих ладоней, а потом уткнулся в них лбом и прошептал:
— Ты знаешь, сколько раз я представлял, как надеваю тебе обручальное кольцо? — и, посмотрев в мои глаза, поцеловал безымянный палец левой руки. — Сколько раз в своих мыслях я называл тебя своей женой? Сколько раз мечтал увидеть тебя беременной? Представлял, как забираю тебя с нашим ребенком из роддома.
— Майкл, очень прошу, не надо, не усугубляй. Мне, правда, жаль, что у нас не сложилось. Наверняка ты был бы замечательным мужем и отцом, и непременно будешь, когда встретишь свою половинку, — аккуратно убрала руки на колени.
— Как же надо любить мужчину, чтобы пронести любовь к нему сквозь годы и простить все его промахи… За что ему такая награда?
— Я не могу ответить на твои вопросы, не потому, что не хочу, а потому что не знаю… Наверное, так сложились звезды.
— Думаешь это происки провидения или внеземного разума? — Майкл опять откинулся на спинку стула.
Я лишь пожала плечами. Ирония, с которой был задан вопрос, его выражение лица, все в купе давало понять, что он очень зол и расстроен. Таким я его не видела еще никогда.
— Вчера, до нашего с тобой разговора, я верил, что, возможно, еще не все потеряно для меня. Но после… — Майкл замолчал, прикрыв глаза буквально на несколько секунд.
— Не надо было тебе приезжать… Если сможешь, прости.
— Ты неправа. Чтобы поставить жирную точку в наших отношениях, я должен был увидеть тебя в этих реалиях. Он же приедет за тобой?
— Нет. У него много работы.
— Серьезно? А вот я почему-то уверен — приедет… Через пять дней у нас была бы годовщина. Четыре года как мы встречаемся. — Майк полез во внутренний карман пиджака и достал небольшую бархатную коробочку и положил на стол и продолжил: — Срок, согласна? С ним же у тебя были отношения куда менее продолжительные, так?
Проследив за его манипуляциями, отвернулась к окну. Майкл, прав, мы со Стасом даже года не были вместе. Восемь месяцев — вот наш срок. Он мог быть больше, но не сложилось.
— Что же ты молчишь?
— А чего ты от меня ждешь? Исповеди? Истерики? Скажи, я не понимаю.
— Ну, уж точно не истерику жду.
— А выворачивать душу наизнанку, я не готова… Майкл, думаю, мы все обсудили. Не стоит делать больно…
— Ты не хочешь узнать, что здесь находится? — перебил меня, постучав пальцем по крышечке бархатной коробочки.
— Нет.
— Уверена?
— Абсолютно.
— Зря. Этот подарок был сделан на заказ, специально для тебя к нашей годовщине,
— он протянул мне подарок. — Прошу не отказывайся. Хотя бы посмотри.
Медленно протянула руку к коробочке и открыла ее. На бархатной подушечке лежал кулон в виде орхидеи. Середина лепестков цветка были усыпаны мелкими белыми камнями, плавно переходя в красные, в середине же располагался рубин. Очень красивое украшение. Дорогое… И как бы в подтверждение моих мыслей, он пояснил:
— Красное золото, бриллианты и рубины.
— Майкл, я не могу его принять, — закрыла и протянула ему обратно. Но он никак не отреагировал на этот жест. Пришлось поставить рядом с ним.
— Почему?
— Мы больше не вместе. И мы не друзья. По сути, выходит, что ты мне стал чужим человеком, а я не принимаю подарки от посторонних мужчин.
— А если я скажу, что это прощальный подарок?
— Нет.
— Лера, мы с тобой были вместе почти четыре года, — и, видя, что собираюсь возразить, он поднял руку, пытаясь остановить: — Не перебивай, прошу. По поводу друга я тоже озвучил свое мнение. Я также говорил, что до вчерашнего разговора с тобой, еще надеялся хоть на что-то, после — нет… Я решил вернуться в Бостон к своей семье. Отец давно меня зовет к себе в клинику. В принципе, я и собирался уезжать, до знакомства с тобой, ко потом все переиграл. Сейчас же меня ничто не держит в Майами… Прошу, оставь кулон на память обо мне. Не унижай меня еще больше.
Сидела в раздрае, не хотелось его обижать, но это драгоценности…
— Майкл, ты мог бы подарить…
