Тварь уже была готова шлепнуться на стену всем весом, одновременно рассекая меня сверху вниз своим природным оружием. А я не успевал замахнуться — палаш все-таки штука тяжеловатая, не шпага какая-нибудь. Потому мне ничего не оставалось, как применить свое оружие, которое всегда со мной и навыки владения которым отточены до автоматизма…
Прямой удар ногой в мягкое брюхо оказался для руконога сюрпризом неожиданным. Кто бы мог подумать, что обреченная добыча способна еще и лягаться? Скорее всего, в обычной ситуации такой удар не произвел бы на мутанта особого впечатления. Но ситуация как раз была вдоль обрыва по-над пропастью. То есть мой прямой достал руконога в точке зависания перед падением на стену… или обратно.
Что, собственно, и произошло.
Руконог смешно взмахнул конечностями — и рухнул спиной назад, окропив меня напоследок гнойными брызгами из культи…
«На башню!!»
Полумертвый от усталости Фыф уже не шептал — кричал.
И было от чего…
Гигантский паук маячил уже совсем рядом, в каких-нибудь пятидесяти метрах от стены. Еще немного — и он начнет срывать с нее своими «вантузами» отчаянно рубящихся кормовых… которых осталось не так уж и много. Я видел, как неповоротливого толстяка двое достигших цели руконогов просто разорвали пополам. Правда, одного сразу же прикончил Данила, а второго двое кормовых забили железяками. Но это уже была так, агония нашей славной обороны…
«На башню!!!»
Я уже несся по стене, перепрыгивая через трупы кормовых и руконогов, через агонизирующие тела, не останавливаясь огибал локальные схватки. Если удавалось хлестнуть железом по вражьему затылку, рубил — но при этом не снижая скорости.
Стена была вровень с зубцами ближайшей башни. Поэтому я просто прыгнул, перелетел метр пустого пространства, кувырнулся, как в свое время учили в цирке, потом в Легионе, потом не в Легионе, — и, спружинив ногами, точно приземлился куда наметил. Как раз рядом со знакомым кормовым, который совсем недавно затаскивал меня сюда при помощи веревки.
— Здорово, кентуха, — выдохнул я. — Как служба?
«Кентуха» посмотрел на меня пронизывающим взглядом Фыфа и ничего не ответил. Но беспокойство в этом взгляде я ощутил нешуточное.
На башне было относительно спокойно — руконоги ломились туда, где, по их мнению, было проще залезть на стену. А тут крутые бока башни, для лазания неудобные, зубцы, харя откормленная из-за них выглядывает, да еще ствол чугунный торчит…
Ствол!
Старинная пушка! Из-за нее, что ли, Фыф гнал меня сюда? Но как из такой дуры стрелять-то? И заряжена ли? А если даже и заряжена, то дуло ее смотрит совсем не на паука, а в другую сторону. И повернуть ее не удастся — вместо лафета с колесами лишь наспех выдолбленная колода, на которой пушка и лежит. На фига вообще ее сюда затаскивали? Чисто для красоты, что ли? Так и красоты в ней не больше, чем в дубине нео, утыканной кусками железа…
«Она заряжена, — вновь прозвучал голос внутри моей головы. — Зажигалка есть?»
Зажигалка всегда есть. Хоть и не курю, но костер чем-то разводить надо. И спички охотничьи есть — по той же причине.
«Выдерни пробки из жерла и запального отверстия, направь единорог на паука и стреляй. Всё, больше не могу…»
Голос отрубился. Я прям словно увидел, как Фыф, потерявший сознание от напряжения, медленно заваливается на бок рядом со своим «Кедром». Жаль его, но сейчас не до сантиментов. Нас-то никто не пожалеет. Вот только как такую дуру на паука направить? Единорог, блин. Пушка и пушка. К тому же чугунная, и весу в ней килограммов сто, не меньше. Я ж не качок стероидный, я на другое учился.
Но с другой стороны…
— Слышь, мужик!
Кормовой, застывший на башне грудой безвольного мяса, медленно повернул башку в мою сторону. Из-под мясистых надбровий на меня смотрели абсолютно бессмысленные глаза.
— Хватай ее! Пушку хватай!
Ноль эмоций. Да как же до тебя достучаться-то? Паук, сука, уже почти у стены! Так, а как Фыф с кормовыми управлялся? Я, конечно, не он, но вдруг?
Я отчетливо, очень отчетливо представил как кормовой нагибается и снимает единорог с лафета. А еще я представил, как со всей дури забиваю эту мысль в его гладкие мозги!..
Невероятно! Глыба мяса шевельнулась — и вдруг довольно проворно метнулась к орудию. Выдернув из деревянного ложа чугунную трубу, кормовой повернулся в мою сторону и довольно осклабился. Мол, смотри, хозяин, какой я смышленый!
— Ваще гений! — заверил я кормового, изо рта которого жутко воняло разложившимся мясом. — Теперь пробки вытащи.
И мысленно показал как. Кормовой сноровисто выполнил указание. Пальцы у него были словно железные. Раз-два — и деревянные затычки удалены. Теперь бы прицелиться…
Гигантский паук был уже у самой стены. И, ни на что не обращая внимания, кормился. Оголодал, видать. Гибкое щупальце метнулось к ближайшему кормовому. Мгновение — и один из последних наших бойцов мысленного фронта безвольно болтается в воздухе, намертво прилипший к присоске. Еще доля секунды — и от него осталась ровно половина. Паук запросто, как мы сосиску, перекусил надвое мясистое тело — и нижняя часть кормового сгинула в желудке гигантского монстра. Почти тут же за ней последовала и вторая половина.
Руконоги тем временем почтительно застыли на месте. Как же, вдруг шефу помешают питаться. Или просто побаивались ненароком попасться под горячую присоску — боссу во время кормежки поди наплевать, кого он своей гривой зацепил. С такими-то жвалами схарчит и не заметит, свой это был или чужой…
Кстати, потерявшие управление кормовые тоже воевать перестали и просто стояли на месте, тупо глядя перед собой. Возможно, это их и спасло — паук сто процентов не реагировал на неподвижные объекты. Небось считал их мертвыми или больными, как и большинство хищников в моем мире.
А вот подвижные его очень интересовали.
Черная присоска метнулась к Даниле — и тут же, отсеченная мечом, покатилась по стене. Из щупальца на дружинника плеснуло черной кровью. Что было дальше, я не видел — целый лес шевелящихся щупалец заслонил от меня дружинника. Не иначе разъяренный монстр решил заняться им всерьез.
Я видел, как Настя бежит к месту битвы, замахиваясь для удара своим АК, практически полностью пожелтевшим от гнойной крови руконогов… И понимал, что все это бесполезно. Битва проиграна. Если только…
Кормовой держал пушку под мышкой. Легко, словно ребенок игрушечное ружье. И был весьма доволен собой. Ладно, попробуем.
Я ухватил единорог за какую-то чугунную шишку, торчащую позади орудия, и с усилием повернул. Кормовой поворачивался неохотно, наверно, считал, что он и без этого молодец. Но поворачивался.
Наконец в небольшом просвете между стволом и его подмышкой я увидел корону блестящих щупалец.
«Замри!!!»
