— Всё, — проскрипел он. — Я ввел этому человек регенерирующий препарат «Recovery oil war 6». Ему повезло. Со времен Третий мировой война я ни разу никому его не вводил.
— А еще есть? — поинтересовался я на всякий случай.
— Нет. Раны был обширный, а запас ограничен.
Плохо. Если это был аналог регенерона моего мира, то тому маслу цены нет…
Оказалось, не аналог. Лучше.
У Иона стремительно росла борода и удлинялись волосы. Ногти буквально за пару минут стали как у вампира, а лицо, наоборот, похудело так, что скулы того и гляди прорвут кожу. И еще. Окровавленные швы на его ноге поблекли, стали почти незаметными. На асфальт попадали нерастворившиеся остатки кетгута, которым Колян заштопал раны.
— Все, — повторил робот. — Ускоренный регнерация тканей, сопровождающийся общий старение организма сроком от трех до шести месяц.
— Лучше уж потерять полгода жизни, чем всю жизнь, — заметил я. А еще заметил (правда, про себя), что при случае хорошо бы вскрыть какого-нибудь враждебного серва восьмой серии и поковыряться у него в брюхе на предмет продвинутого регенерона. Похоже, «военный ойл» в разы лучше того препарата, которым мне доводилось пользоваться в своем мире. От того не полежишь спокойно на спине, будь ты хоть трижды самураем. Там боль такая при заживлении, что поджаривание пяток раскаленными углями покажется по сравнению с ней расслабляющим массажем стоп.
— Вставай, — робот довольно бесцеремонно толкнул раненого стальной ногой. — Хозяину идти надо.
— Полегче, членистоногий, — проворчал Ион, осторожно пытаясь согнуть ногу в колене. Получилось не очень. Причем, думаю, не столько из-за травмы, сколько из-за того, что процесс регенерации сжег у парня всю жировую прослойку, часть мышечной ткани и, естественно, выпил все силы. Наверняка сейчас ему больше всего на свете хотелось пить и жрать.
Судя по его взгляду, так и есть. Ион посмотрел на сухую шкуру дохлого мутанта, болтающуюся на ветках, равнодушно глянул на Коляна и уставился на меня. Понятное дело, я из этой компании самый жирный и питательный.
— Держи, — сказал я, бросая Иону белковый батончик. При этом в моей голове крутилась мудрая песенка из моего детства: «Кто людям помогает, тот тратит время зря». И не только время, но и редчайшие медицинские препараты и не менее ценные в чужом, агрессивном мире продукты питания.
— Благодарю, — кивнул Ион. Батончик он проглотил не жуя, достал из-за пазухи плоскую флягу, запил, фыркнул и протянул мне: — Будешь?
— Вода?
— Не совсем.
Ладно. Миры могут меняться, переживать катаклизмы, войны, столетия. Но на славянской земле обычай остограммиться за знакомство не умрет никогда.
Во фляге оказался коньяк, и довольно неплохой.
— Откуда такое? — поинтересовался я, возвращая флягу.
— Из старых запасов, — туманно пояснил Ион. И добавил, пряча драгоценную флягу обратно: — Стабберам всегда выдают самое лучшее. Иначе они сами возьмут.
«Стаббер»? Или «стабер»? В общем, оба варианта мало различаются по сути. В английском языке stabber в переводе значит «протыкатель» или просто «убийца», a staber — вонзающий нож или любое другое холодное оружие.
— И кого убивают стабберы? — поинтересовался я.
— А, неважно, — отмахнулся Ион, осторожно вставая на ноги. — Иногда никого, как сейчас например. Мыша летучего заколоть не смог. Позорище.
— Ну, мыш мышу рознь, — дипломатично сказал я.
— Это точно, — сказал стаббер. — Этих тварей здесь прорва, и все здоровые. На стадионе «Динамо» их логово. Они там яйца откладывают, детенышей выводят. Ну и местность вокруг стадиона охраняют будь здоров.
— И как ты здесь оказался?
— Стабберы прежде всего разведчики, — ответил Ион. — Неделю назад наш передовой отряд закрепился в Петровском замке, вырезав там небольшую стаю рукокрылое. Ну, обосновались, послали в Зону трех заводов гонца с вестью о победе. У нас обрадовались, мол, надежная опорная точка почти в центре Москвы. Отправили туда народу побольше, целый отряд, вооруженный до зубов, с запасом провизии, снаряжения и четырьмя крепостными стрелометами. И сгинул тот отряд, ни слуху ни духу. Обещали сразу по прибытии вестника послать. Три дня прошло — нет вестника. Тогда послали нас, выяснить, в чем дело.
— Выяснили?
— Ага. Про то, что я только что сказал. На стадионе прорва рукокрылов, а Петровский замок, похоже, входит в их ареал. В общем, я один из всего отряда стабберов остался, и то благодаря тебе.
— Ясно, — кивнул я. — А что за Петровский замок?
— Замок и замок, — пожал плечами Ион. — Сохранился неплохо, хотя при Екатерине строился. Наполеон из него на горящую Москву любовался. Как Третья мировая грянула, его усилили, ворота сварные поставили, на башни пулеметы с орудиями затащили. Укрепили словом, как и многие здания в столице. Не помогло…
«Понятно, что не помогло, — подумал я. — От радиации и боевых роботов пулеметы не спасут… Надо же, опять Екатерина. И опять замок, стратегический пункт, который дожил до сего времени. Случайно ли совпадение?»
— Тепловизор показывать, что дампы дойти до леса. Сейчас через него полезть сюда, — влез в беседу Колян, до этого переминающийся рядом.
— Дампы? — удивился я. — Откуда?
— Они за мной гнаться, — доверительно сообщил робот. — Решить, что это я их сородичей убил и сожрал.
— Угу, — кивнул я. — А ты решил, что я буду с ними махаться из-за тебя?
— Да, — просто сказал Колян. — Хозяин должен защищать свой серв.
— Ну, ты попал, Снайпер, — хмыкнул Ион, который, несмотря на слабость, разулся и теперь короткими и точными движениями клинка срубал с пальцев ног длиннющие когти. С руками он уже закончил.
— Хотя для меня оно точно к лучшему, что я тебя и твоего робота встретил, — продолжил Ион, натягивая обратно на ноги свои берцы. — Теперь, может, уйдем. Я эти места более-менее знаю. Попробуем справа обойти «Динамо». Нам бы в замок прорваться хоть ненадолго, а там, глядишь, и до Зоны доберемся.
— Как? И на кой нам сдался этот замок с кучей рукокрылое в нем?
— Увидишь, — сказал бородатый убийца по имени Ион.
* * *
Однако хватило его ненадолго. Метров через триста стаббера занесло влево, и он чуть не грохнулся на асфальт. Удивительно, что он вообще еще шел после всего пережитого.
Пришлось сделать привал. Как раз по пути попалось более-менее подходящее место — руины одного из старых домов, которые сохранились лучше, чем новостройки начала двадцать первого века. На стене даже обломок мемориальной доски остался, по самой середине которого шла глубокая выбоина. Но отдельные слова, выбитые на ней, еще можно было разобрать.
Я смахнул рукавом вековую пыль и прочитал: «Дом художни… …десь работали крупнейшие мастера изобразительного искус…»
