Берг прошёл через внутренний двор, обогнул башню и взбежал по лестнице, направляясь в лазарет. Он не видел любопытствующих взглядов, которыми его провожали, не слышал сочувственного перешептывания за своей спиной, весь мир вдруг как-то разом сосредоточился на девушке в его руках. Он старался изучить каждую чёрточку лица, запомнить её запах, ощутить бархатистость кожи; его ладонь ласково погладила голое плечо. Перевёл взгляд на приоткрытые губы. Как же нестерпимо хотелось к ним прикоснуться, почувствовать их вкус. Прямо сейчас. Здесь. Желание было настолько сильным, что он просто не мог ему противиться. Остановился и потянулся к ней.
“Нет. Так нельзя!” — с силой зажмурился и тяжело задышал.
— Берг, — тихо позвал Талэк, разглядывая сына, который неподвижно стоял возле стены, бессильно прислонившись к каменной кладке. — Всё будет хорошо! Ты справишься. Главное, не поддавайся инстинктам зверя. Не он управляет тобой, а ты им.
— Это похоже на безумие. — Берг открыл глаза и посмотрел на отца. — Ты ведь знаешь, о чём я говорю.
— Да, я это знаю, — не стал отпираться Талэк. — Это как проклятие и одновременно бесценный дар! — Подошёл к сыну и с интересом взглянул на лицо воительницы. — Красивая, — с восхищением прошептал он и серьёзно посмотрел на сына: — Берг, ты должен помнить: все эти чувства, эмоции, страстное желание обладать ей — всё это происходит только с тобой, потому что твой зверь узнал свою пару. Но у неё сейчас нет этих чувств и ощущений. Она только должна будет тебя узнать таким, какой ты есть, и полюбить — откликнуться на твой зов.
— У тебя с Алаидой было так же?
— Да. Она меня, правда, поначалу боялась и избегала, а я сходил с ума и не мог понять, почему она так себя ведёт. Знаешь, я ведь в первую нашу встречу нарычал на неё. — Талэк в задумчивости запустил пятерню в свои волосы. — Я даже не могу сейчас вспомнить, что я тогда орал на весь рынок, видно что-то очень вдохновляющее, раз Алаида убегала от меня, сверкая пятками.
— Ха, ты хоть нарычал, а я своей вообще вон под глаз засветил, — Берг горько усмехнулся. — Боюсь, она мне этого никогда не простит.
— Ты же видел бой. Кифийка — берсерк, при этом она сознательно смогла перейти в такое состояние. А находясь в трансе, такие воины чувствуют и видят по-другому. Наверняка она тебя даже не запомнила, — с надеждой в голосе предположил Талэк.
— Нет, отец! Она меня увидела, — уверенно произнёс Берг. — Я это знаю.
— Это, конечно, плохо, но не смертельно. Всё будет хорошо, Берг. — Талэк изо всех сил старался скрыть тревогу и разочарование в своём голосе, но сын поднял голову и посмотрел на него с сомнением. Девушка в его руках пошевелилась. — Послушай, сын, нужно срочно передать её целителям. Лучше ей прийти в сознание в окружении наших лекарей, чем на руках у тебя.
— Ты прав! Я скоро вернусь. — И Берг со всех ног помчался в лазарет.
Талэк выглянул в окно: на арене полным ходом продолжались испытания, и теперь следующий участник не стал бегать по полю, гоняясь за лисом, а встал, как кифийка, в глубокую оборону.
“Надо же! Быстро учатся”.
— Всё, я оставил её на попечение лекарям, — Берг тоже выглянул на арену. — Похвально, — тихо произнёс он, замечая изменения в тактике боя у новобранца. Перевёл взгляд на отца: Талэк пристально изучал его лицо. — Здесь останемся или куда-нибудь пойдём?
— Давай поднимемся в мой кабинет, — предложил Талэк и, не оглядываясь, чуть ли не бегом направился в сторону родового замка Берлогов.
На втором этаже их встретила испуганная Алаида.
— Талэк, — бросилась она навстречу к мужу. — Как же теперь? Что будет?
— Всё будет хорошо! — Талэк поймал узкое запястье своей любимой и поцеловал. — Мне сейчас нужно поговорить с сыном. Срочно!
— Хорошо, — тихо произнесла Алаида, отступая и боясь поднять глаза на сына.
Мужчины прошли в кабинет и закрыли за собой дверь. Талэк налил вина в кубки и прошёл за свой стол.
— Ты ведь знаешь, что случилось с прежним хозяином? — без каких-либо предисловий начал он.
— Это знают все, — грустно проговорил Берг, поднёс кубок к губам и сделал большой глоток. — Хакон Берлог отказался от своего человеческого облика и ушёл из мира людей, а со временем и вовсе потерял искру разума. С тех самых пор никто не ходит в лес у Чёрной скалы. А ведь я помню ещё то время, когда каждый мальчишка считал за честь найти логово шатуна и что-нибудь оттуда спереть в качестве сувенира. Я тоже с друзьями пытал удачу, но ничего не нашёл, зато заработал это, — он оттянул пальцем горловину сорочки, демонстрируя шрам, идущий от подбородка до самой груди. — Мне до сих пор завидуют, — усмехнулся он.
— Тебе тогда очень повезло, — грустно проговорил Талэк, вспоминая то происшествие; наверное, сколько он будет жить, столько будет помнить, как мальчишки притащили в замок его окровавленного сына, и как Берг бился в лихорадке и все думали, что наследник либо сойдёт с ума, заразившись от шатуна, либо умрёт.
Обычно раны на оборотнях заживали очень быстро, но вот если такую рану наносит оборотень-зверь (тот, кто утратил человеческий облик), всегда остаются шрамы. Никто не знал, почему так происходит. Старейшины говорили, что это из-за того, что такой зверь становится чем-то больше, чем обычный оборотень. Благо, таких шатунов было немного, а если точнее, один — Хакон Берлог, и то он старался лишний раз не выходить из своих владений. А самое интересное, ни у кого даже мысли не возникло пойти и оборвать жизнь несчастного. Подумаешь, живёт себе и живёт возле своей скалы!
— Хакон Берлог был выдающейся личностью. — Талэк скрестил на груди руки и старался не смотреть на сына. — Его имя до сих пор славится многими хорошими поступками. Это он предложил старейшинам набирать лучших из лучших по всему миру, что позволило Достарии подружиться со многими государствами. И какое-то время всё было хорошо. С ним — хорошо. Пока однажды в стенах Шагоса не появилась гордая кифийка по имени Алекта, я сейчас уже и не вспомню, какого она там была роду-племени, хотя и поднимал документы тех лет после разговора с Хаконом. Он, как и ты, лишь коснувшись её, сразу понял, что это его истинная пара.
— И что случилось потом? — Берг весь напрягся, интуитивно ожидая, что следующая часть будет не самой приятной в этой истории.
— Она не признала ни его чувств, ни его ухаживаний. — Талэк поднял на сына тяжёлый взгляд. — Лишь посмеялась над ним. Свидетели тех событий говорят, что у той девушки словно не было сердца, и поэтому она не способна была на ответные чувства.
— Отец, что сделал Хакон?
— Он изнасиловал её. И продолжал делать это с ней каждый день. Они жутко дрались. Воительница проклинала своего обидчика и даже несколько раз умудрилась ранить его, и тогда он посадил её на цепь, как дикого зверя, и раз за разом продолжал приходить к ней и терзать её тело. Да. Это было похоже на безумие! Но он просто не мог этого не делать! Всепоглощающая страсть, непреодолимое желание обладать любимой — это может стать как твоим личным проклятием, так и благословенным даром.
