Мирра двигалась то в одну, то в другую сторону, стараясь обмануть зверя, и всё быстрее раскручивала в своих руках мечи-бабочки, но она понимала, что не сможет в одиночку одолеть его. Не выдержала, закричала от отчаяния.
Берриз услышал её крик и открыл глаза. Сквозь кровавую пелену он увидел свою суженую, которая, один на один, как безумная, билась с шатуном. Берг попытался подняться на лапы и не смог, тогда он пополз к ней, оставляя за собой кровавый след, который тут же перемешивался с грязью и дождевой водой. У него не оставалось сил даже обратиться в человека. Нужно было непременно сказать, чтобы она отступила, оставила его, зверю достаточно будет одной жертвы, но голосовые связки не слушались, и он лишь жалобно рычал, волоча по грязи непослушное тело.
“Прошу тебя, — шептал Берг-медведь. — Отступи, родная. Отдай ему меня! Он тогда не тронет тебя!”
Но она его не слышала или не понимала. И тогда он заревел. Он вложил в этот рык всю силу, всю душу. Он призывал семью, своих друзей, сородичей. Он сообщал своим родным, что попал в беду и нуждается в их помощи. Протяжный звук поплыл по ущелью, троекратно отражаясь от скал и набирая силу.
В шагосской академии как раз наступило время ужина. Все обитатели собрались в столовой и обсуждали начавшийся ливень, когда до них долетел жуткий рёв. Первым выбежал из стен академии Талэк. Отец спешил на помощь своему сыну. За ним бросились друзья Берга. А следом сорвались все воины-лисы. Порывались и более молодые оборотни отправиться на помощь более старшему брату, но им не позволили это сделать маги, вставшие на страже возле открытых ворот и никого не выпускавшие наружу. Орджину так и вовсе пришлось скрутить, обездвижить и закрыть в её комнате, возле двери которой с решительным видом встала Алаида, приговаривая, что, когда бьются оборотни, женщины не должны туда лезть.
— Доченька, успокойся! — говорила она дрожащим голосом, прижимая руки к груди и стараясь гнать от себя плохие мысли о дорогих её сердцу мужчинах. — Всё будет хорошо. Твои подруги тоже туда отправились. Там наш отец, — шептала она больше для себя. — Все воины-лисы, его друзья. Они обязательно помогут им!
Но как бы ни спешили оборотни, они не успевали помочь своему сородичу, слишком далеко было до леса возле Чёрного пика. И когда они добрались туда, перед ними предстала страшная картина. На поляне возле кромки леса лежали два убитых медведя, а кифийка, перепачканная с головы до ног в крови и грязи, сидела рядом с одним из них и что-то очень тихо напевала, перебирая его густой мех и глядя перед собой остановившимся взглядом. И настолько это выглядело жутко, что все оборотни ошеломлённо замерли, боясь подходить к ней.
— Ничего не бойся, мой храбрый воин! Иди смело к звёздам. Тебя встретят мои сёстры и проводят к вратам Небесного Города на пир к Богам, где тебя будут окружать самые лучшие воительницы Меотии. А однажды я приду к тебе и никогда больше не покину тебя!
Стояла зловещая тишина: дождь внезапно закончился, утих ветер, молчали птицы, безмолвствовало зверьё, а в воздухе пахло кровью и смертью.
Кифийка вдруг замолчала, повернула голову и уставилась на вновь прибывших совершенно безумным взглядом. Медленно поднялась во весь рост, чуть согнула ноги в коленях для устойчивости, разворачивая тело в корпусе и отведя для удара свой меч, готовая в любой момент нанести смертельный удар.
— Я убью каждого, кто приблизится, клянусь памятью первых наших матерей, — яростно процедила она сквозь зубы, никого не узнавая и готовая биться до последнего вздоха с новым врагом.
Оборотни возвращали себе человеческий образ и в ужасе взирали на одержимую бешенством воительницу, которая окончательно сошла с ума и убила своего медведя, для которого была истинной парой… ну и заодно и шатуна тоже прикончила.
“Что для берсерка каких-то там два медведя?” — думали многие из них, с опаской поглядывая на безумицу.
— Она убила его, — прошептал кто-то из задних рядов.
— Глупости! Я сегодня видел, как они мило разговаривали, а потом куда-то вместе отправились.
— Да, и я тоже видел, — подтвердил кто-то из оборотней.
Альрик потрясённо смотрел на неподвижное тело младшего Берриза и не верил своим глазам: в отличие от других он не знал о примирении этой пары.
— Что ты натворила? — гневно закричал он и ринулся на воительницу.
На нём повис Торольв и проехал за ним по грязи.
— Остынь, Альрик, — успокаивал он разъярённого друга. — Ты только посмотри на её глаза. Она ведь не в себе!
Талэк поднял руки, показывая, что без оружия, и медленно пошел к кифийке. Оборотни напряжённо застыли, готовые в любой момент прийти на помощь хозяину замка Берлогов.
— Мирра из рода Тиадары, — стараясь не повышать голоса, осторожно позвал старший Берриз. — Я не желаю тебе зла, я хочу лишь забрать своего сына, чтобы… — но договорить он не успел
— Убью каждого, кто приблизится, — на одной ноте ответила Мирра и разъединила свой меч-бабочку. — Убью! Каждого!
И от этого голоса шёл мороз по кожи, стыла кровь в жилах, а волосы вставали дыбом.
— Я Талэк Берриз. Позволь мне подойти к сыну. Прошу тебя! Вдруг ещё есть время, и ему можно помочь…
Мирра медленно опустила руки, часто-часто заморгала, стараясь унять сердцебиение. И снова у неё получилось остановиться!
— Он мёртв! — очень спокойно, почти равнодушно, проговорила она. — Я звала его. Он мне не ответил.
— Можно я подойду?! — попросил Талэк, делая ещё пару шагов и замирая.
— Да. — Мирра отступила. — Ваш сын храбрый воин! Он бился до последнего, пока не упал. Но до этого успел ранить его несколько раз, — указала мечом в сторону второго медведя — хозяина леса возле Чёрной скалы.
— Как ты смогла убить шатуна? — спросил Талэк опускаясь на колени рядом с сыном и прикладывая ухо к его телу.
— Я поскользнулась и упала, — негромко ответила кифийка, наблюдая за старшим Берризом. — А он бросился на меня и сам напоролся на мечи, — она словно что-то вспомнила, посмотрела на свои клинки, соединила их вместе и вложила в ножны.
— Ты ранена? — спросил Торольв, подходя к воительнице. — Ты вся в крови.
— Это в основном его кровь, — Мирра кивнула в сторону шатуна и задумчиво добавила: — Но мне тоже досталось. — Провела дрожащей рукой по лбу, сейчас, когда всё закончилось, пришла нестерпимая боль. Накатила. Раздавила. — Кажется, он мне сломал рёбра, когда рухнул.
— Живой! — радостно закричал Талэк, подскакивая на ноги. — Он ещё живой! Нужно срочно отнести его к источнику к Дуртахту.
Мирра пошла в сторону академии. Нужно было срочно смыть с себя кровь врага и сходить к целителям. Перед ней в благоговейном ужасе расступались оборотни и провожали ошеломлёнными взглядами. Но услышав, что сказал Талэк, кифийка остановилась и обернулась.
Перед глазами Мирры всё мельтешило и прыгало. Она почему-то никак не могла найти на земле своего оборотня, словно слепая протянула руки перед собой и пошла назад, пошатнулась и непременно упала бы, не подхвати её вовремя Альрик. Циничный, надменный оборотень-альбинос смотрел в лицо кифийки и не верил своим глазам: по щекам грозной воительницы, оставляя чистые следы на грязном от земляной жижи и крови лице, текли слёзы, а на губах играла лёгкая улыбка, и в следующее мгновение её тело обмякло в его руках.
