Неожиданная перемена, которая произошла как раз таки вчера после обеда. Она резко поменялась в лице, вся краска сошла с щек. Аля старалась не смотреть ни на меня, ни на Захара, низко опускала голову и что-то говорила Милане, которая точно так же как и я ничего не заметила. А еще нервные и дерганные движения говорили сами за себя — девушка была напугана и взволнована.
— Захар, — позвал парня, который сегодня точно так же, как и Геннадий, был в кругу экспертов, — Аля точно ничего не знает?
Страшная догадка пришла неожиданно, но был последний шанс либо все опровергнуть, либо подтвердить. В совпадения и чистые случайности я никогда не верил.
— Нет, Дамир Игнатович, я в палате с Геной разговаривал, чтобы лишних ушей не было.
Я же, рассматривая помощника, стал рассуждать вслух:
— А она шла нам навстречу из туалета с другого конца коридора, куда в принципе не могла дойти. Если только перед этим не решила навести Милану, как та и просила…
Вот и сложилась картинка, да настолько неприятная, что замерли все, смотря при этом исключительно на меня. Только брат выругался сквозь зубы и с силой сжал мое плечо, выражая поддержку. Хреновая, скажу я вам, поддержка. Мне сейчас было совсем не до нее, даже если бы он применил всю свою силу, чтобы привести меня в чувство. Ведь никто из присутствующих не знает, что я в кафе говорил про доверие и прочие бла-бла-бла… Никто не знает, что на собственном примере прокладывал шаткую дорожку в сторону девушки и сам же своими руками ее развалил. Сам же оступился…
Схватив пиджак, выскочил в коридор, думая о том, не поздно ли исправить ситуацию. Ведь Альбина ждала, да, она ждала, что я ей сам обо всем расскажу, но промолчал, сведя пытливый взгляд на нет.
Дорога от офиса до клиники заняла довольно много времени, потому что когда ты куда-то спешишь, всегда происходит что-то ненужное, например пробка. Ее в жизни не было на этом участке дороги, но сегодня, нет, даже сейчас, когда мне нужно было увидеть девушку, она образовалась как из воздуха.
Когда доехал до здания реабилитационного центра, криво припарковал машину и рванул в уже такое привычное помещение, где все было пропитано болью и людскими страданиями. Каждый этаж, кажется, даже пах особыми медикаментами и этот запах уже настолько приелся, что перестал раздражать. Опять появилась идея увезти девочек к морю, чтобы они смогли полной грудью вдохнуть горячего соленого воздуха, а не этого по-летнему теплого, но, все же, осеннего.
Своих девочек нашел в пристроенном совсем недавно здании, после того, как оббежал все отделение. И как только мог забыть, что у Миланы сегодня первое занятие на воде? Но, стоило зайти в помещение и увидеть сгорбленную спину девушки, как все другие, не менее важные мысли, выветрились из головы.
— Аля, — позвал, — надо поговорить!
Ха! Что я ожидал после этих слов? Радость, долгожданное облегчение? Как же! Альбина только чуть повернулась ко мне, убивая спокойным и обреченным взглядом человека, который лишился всего.
— О чем? — тихо переспросила, даже не пытаясь притвориться удивленной.
— Ты ведь знаешь? — тихо спросил, застыв на месте.
Знает! Она все знает, потому что подслушала, точнее, случайно услышала и поняла. Ведь не глупая девочка, совсем не глупая. И вот это бледность, покрытый испаринами лоб говорили сами за себя.
— Знаю, — отворачивается, — услышала чисто случайно.
Хватило нескольких шагов, чтобы преодолеть разделяющее нас пространство. За плечи развернул девушку к себе лицом, буквально заставил поднять голову, чтобы она смотрела только на меня, а не на мои ботинки в бахилах.
— Я не хотел скрывать! Просто нужно все узнать, понимаешь, мало ли, ложная информация! — поднял голову и заметил, как на нас смотрит дочка, точнее, на расстроенную Альбину.
— Я понимаю, — слабо улыбается, — правда понимаю.
И все, больше ни слова, руки так и продолжают безвольно висеть вдоль тела. А мне хочется встряхнуть ее, хочется увидеть блеск в глазах, который потух, словно насовсем. Но вместо этого отпускаю Алю, тянусь к вибрирующему в кармане пиджака телефону и, продолжая смотреть на сиделку дочери, принимаю вызов.
— Мы придумали план, но он тебе не понравится, — сухо говорит брат.
А я слушаю его и понимаю, что чертов план мне не просто не нравится, он самый бредовый из тех, который можно было только придумать! Отхожу в сторону, чтобы не сорваться на крик, но ничего произнести не могу. Только наблюдаю за тем, как Аля подхватывает махровое полотенце и идет к краю бортика, чтобы обернуть дочку и спрятать ее от любого сквозняка.
Отключаю телефон, так и не дав какого-либо ответа, иду вперед, чтобы помочь Альбине, а у самого перед глазами совершенно другие картинки, которые не просто не радуют. Нет… Они мне душу выворачивают, они меня раздражают и бесят!
— Вам плохо? — прохладная рука ложиться на лоб, и наваждение спадает. Аля обеспокоенно смотри на меня, да только у меня такой ошалелый взгляд, что отговариваться бесполезно.
— Я расскажу… потом, — выдавливаю из себя хриплым голосом и несу Милану в раздевалку. Там же, деликатно выхожу в коридор, позволяя девочкам самим разобраться с одеждой, и, подходя к окну, хватаю себя за отросшие волосы, зарываюсь в них пальцами, чтобы вся та боль, которая сейчас сконцентрировалась во мне, нашла выход.
Они придумали план — это же смешно! Я оберегал все это время Алю, присматривал за ней, чтобы эти умники мне вот так позвонили и сказали, что девушка должна быть приманкой. Они серьезно? Они, черт бы их побрал, реально думают, что я позволю?
— Дамир, — вновь зовет меня голос, а я, распрямив плечи, худо-бедно возвращаю лицу нормальное выражение, убираю гримасу горечи и брезгливости. Разворачиваюсь резче, чем хотелось бы, и смотрю на притихшую дочку.
— Прости, милая, что напугал тебя.
Милана, копия своей матери, доверчиво протягивает ко мне руки, а я, просто опускаюсь на колени перед ней и обнимаю хрупкое тело своей малышки. Аля, что стоит рядом, украдкой вытирает слезы и, наверное, думает, какого это быть — любимой. А я и сам не знал, что это за чувство, только после чертового звонка мой мир пошел трещинами.
— Возвращаемся в палату, — поднялся на ноги, — ты после бассейна.
Мила кивнула и удобнее перехватила зайца, который побывал уже во всех уголках этой клиники.
— А с тобой, — обратился к Альбине, — у нас будет очень долгий и очень сложный разговор!
Припечатал так, что спорить со мной никто не стал, лишь пододвинулись, позволяя перехватить управление коляской, и поплелись рядом, обреченно опустив голову.
Глава 19
Альбина
Когда теряется доверие — страшно. Еще страшнее, когда ждешь подвоха, неосознанно прислушиваешься к разговорам, затаив дыхание, среди нескольких десятков слов улавливаешь свое имя, смотришь на человека уже не как на работодателя или друга, а на потенциальный источник информации. Ведь любое изменение в мимике может хоть что-то, да значить.
