Мы успели помыться и переодеться, как девочка попросила посидеть с ней перед сном.
— Не уходи, — шмыгнула носом, — мне одной грустно и страшно.
Ох, знала бы она, как страшно мне идти домой одной, но все равно осталась. Аккуратно устроившись на стуле рядом с ней, погасила свет и с тоской посмотрела в окно, понимая, что домой уже точно не попаду. Просто побоюсь идти. А значит, буду ночевать здесь на стуле…
Перебирая тонкие волосики, я с грустью думала о том, что ничего толкового в жизни не добилась. Мне бы детей своих уже воспитывать, благо желание было, да только ни принца рядом, ни человека, которого могла заинтересовать, как женщина не было. Раньше ведь, когда все было хорошо, я даже на свидания бегала, ходила гулять с молодыми людьми, а потом все резко оборвалось. И все, кто считал меня своей подругой или другом, просто растворились в толпе, оставив меня одну.
Даже мой парень, с которым строили планы на будущей, который сделал мне предложение — ушел, не обернувшись. Лишь написал короткое сообщение, что нам дальше не по пути, что он просит прощения, но строить со мной жизнь даже не будет. Его кольцо так и лежит дома в красивой бархатной коробке. Его я не ношу, но иногда рассматриваю, как напоминание о той жизни, которая могла бы быть у меня.
Переведя взгляд на малышку, которая уже мирно спала, прижимая рукой зайца, я улыбнулась и, осмотревшись, перебралась в небольшое кресло у окна. Оно было намного мягче стула, что стоял у кровати, а значит, хоть немного я смогу поспать. Даже если встану рано, и моя спина будет ныть от боли, а шея отваливаться, я все равно предпочту остаться здесь, нежели пойду домой. Уместившись на кресле, сложила руки на груди и откинула голову назад, наверное, я даже задремала, прежде чем телефон в кармане халата, который так и не сняла, стал вибрировать.
Сощурив глаза, осторожно вышла в коридор, и прошла в самый дальний угол, чтобы никого не разбудить.
Номер был неизвестным, и уже который раз настойчиво требовал моего внимания. Трясущими руками, кое-как удерживая смартфон, все же ответила на звонок.
— Да? — мой осипший голос потонул в тишине.
— Вы где? — выдох облегчение вышел сам собой.
— Я в клинике, Дамир Игнатович, — даже прислонилась лбом к прохладной стене, которая остужала мой воспаленный мозг.
— А что вы там делаете? — неужто я слышу нотки удивления в голосе?
— Осталось с Миланой, чтобы она уснула. Ну и было уже поздно, чтобы идти домой, — признаваться в том, почему именно не собираюсь покидать стены клиники не хотелось.
— Поздно или страшно? — да что ж такое! Он точно человек, а не машина, умеющая читать мысли?
Захлебнувшись словами, несколько раз тихонько ударилась головой об стену, закусила губу и все же призналась.
— Страшно, — прошептала, боясь, что такую нервную сиделку прогонят сию же секунду, но отец девочки меня сильно удивил.
— Что-нибудь придумаю, — ответил и сбросил вызов
Я так и не поняла, в каком именно ключе он будет думать, но даже не осмелилась перезванивать и говорить о том, что справлюсь и свои проблемы решу сама. А еще, стало очень неприятно, что в моем грязном белье под названием «семья и ее горе» лазали без моего ведома. Ведь если бы спросили, сама бы все рассказала, не утаивая. А так, получается, прошла какую-то странную проверку, после которой меня утвердили на должность сиделки.
Постояв какое-то время у окна, вернулась в палату. Поправила съехавший плед с ребенка и, сев в кресло, почему-то дала сама себе обещание, что помогу этой девочке. Она обязательно встанет на ноги, обязательно станцует, раз для нее это занятие было наполнено смыслом. Ну и конечно, сделаю все возможное, чтобы Милана улыбалась и не грустила, чтобы не забивала свою хорошенькую головку проблемами. А для этого мы обязательно поговорим с психологом, который придет уже завтра. Возможно, мне даже подскажут, как правильно себя вести и что делать.
Глава 6
Может ли утро быть добрым? Безусловно! Не важно, в котором часу оно начинается, выспались ли вы или чувствуете себя разбитой хрустальной вазой, которую кое-как склеили.
Доброе утро — это состояние души, это то, чем наполнена твоя голова. И если в ней сплошные жалобы на жизнь и на судьбу, то все отражается на твоем теле, твоем окружении, твоей удачи. Я старалась всегда приводить мысли в порядок, даже когда опускались руки, даже когда было желание закрыть глаза и больше никогда и ни при каких обстоятельствах их не открывать. Даже тогда, когда искала утешение в одиночестве и слезах. Я вдруг поняла, что дальше будет только хуже, пока в моей голове подобные умыслы, я никогда не выберусь из ямы, наполненной до самого верха грязью, я просто захлебнусь и утону.
Именно тогда каждое утро я начинала с улыбки, даже если хотелось рыдать в голос и биться головой об стену, я делала элементарную зарядку, которая хоть немного бодрила тело и никогда ни на кого не держала зла. Переживала в себе, анализировала и прощала. Ведь человека не исправишь. Он нагрубил, выплеснул на вас свои грязные эмоции и ушел, а вы, копаясь в себе, лишь сильнее изводитесь. Так зачем об этом думать? Об инциденте кроме тебя никто не помнит, но каждый раз прокручивая его в голове, ты находишь какие-то правильные ответы, фантазируешь, как постоишь за себя в следующий раз. Да только поезд-то ушел, а следующего раза может и не быть. Все просто, не загружай себя лишней информацией, отпусти и забудь, улыбайся и иди дальше.
Вот и сегодня я улыбнулась, как только открыла глаза и поднялась на ноги. Затекшее во время сна тело отозвалось болью, но небольшая гимнастика помогла разогнать кровь по венам и даже разогреть мышцы. Потом сама же себе немного размяла ноги и спину, чтобы уж совсем не кривиться при движении, и осторожно вышла из палаты.
На часах было всего лишь пять утра, а значит, я вполне смогу подогреть в кабинете чайник и попить горячей воды. Остался ли чай? Вопрос, но и без него вполне можно справиться. А как откроется буфет на первом этаже, обязательно подумаю, что купить к завтраку.
В кабинете, умывшись и сменив халат, я кое-как расчесала волосы и даже обновила макияж. Благо в сумочке минимум косметики всегда был с собой. Жутко хотелось почистить зубы, но жвачка неплохо справилась со своей работой. Только около шести я позволила себе заглянуть в комнату к Милане, которая крепко спала, чуть открыв рот. Волосы разметались по подушке тонкой рыжей паутинкой, а мне почему-то захотелось заплести их в красивую косу и украсить ярко-желтой резинкой с подсолнухом. И я даже вспомнила, где последний раз видела эту резинку.
Для осуществления своего гениального плана решила дождаться обеда, как раз у меня будет час для того, чтобы сбегать в торговый центр, находящийся в двух остановках от клиники, и купить все самое необходимо как девочке, так и себе. Что-то мне подсказывало, что такие ночлежки будут частыми, а значит, полотенец и сменное белье у меня быть должны. Душ можно будет принять прямо в палате Милы, когда та уснет. Обычно я все делаю быстро и без лишнего шума, поэтому ребенка не разбужу.
