– Следственное управление Следственного комитета по Вологодской области, – отчеканил мужчина в дорогой куртке.
А вот это уж точно нет. Из Вологды как раз мальчик-«ботан». На курс набирают 85 человек, по одному из каждого субъекта федерации. Двух человек из Вологды не может быть по определению. И кто ж ты такой, хотелось бы знать? Представитель учебного отдела, присланный проконтролировать, как пенсионерка Каменская проводит занятия? Ну, хорошо, представитель, а врать-то про Вологду зачем? Или ты вообще из совсем другой епархии?
Настя сдержанно улыбнулась.
– Будем считать, что познакомились. Теперь я готова выслушать ваш вопрос.
– Так я уже спросил: почему из всех ученых-криминологов вы выбрали именно этих?
– А вас что-то смущает в моем выборе?
– Но ведь ученых-криминологов очень много. Почему ваш выбор пал именно на этих четверых?
– Потому что если бы я выбрала любых других, вы бы точно так же недоумевали: почему именно их. Ваш вопрос не имеет смысла. Думаю, если бы вы посещали все занятия по статистике, вам был бы более понятен мой выбор.
– А вы так уверены, что я их не посещал?
– Уверена, – кивнула Настя. – На предыдущих занятиях вас не было. И в списке слушателей вас тоже нет. У меня хорошая память.
– Я в курсе.
Вот даже как! «Мировая слава бежит впереди меня», – насмешливо подумала Настя. Шутки закончились. Опять она вляпалась в чью-то игру, правила которой пока неизвестны. «Что-то зачастило со мной, то годами никому не была нужна, а то уже второй раз за два месяца. Или у них там интенсивность игрищ сильно повысилась?»
– Представьтесь еще раз, будьте любезны, – холодно сказала она. – Только нормально.
Мужчина молча показал ей развернутое удостоверение. Служба собственной безопасности. Майор Паюшин. Ну и по кому он работает? По кому-то из слушателей курсов? Это странно, служба собственной безопасности МВД не должна разрабатывать сотрудников других ведомств. Хотя по связям, конечно, можно от любого полицейского добраться до кого угодно вплоть до высшего руководства страны…
– Теперь вы ответите на мой вопрос? Почему вы выбрали этих четверых ученых?
Ох ты господи! А может, его интересуют не слушатели, а именно эти ученые? Двоих уже нет в живых, двое других еще здравствуют и активно работают, и оба служили в научных подразделениях МВД, носили погоны, вышли в отставку в звании полковника. Что от них может быть нужно службе собственной безопасности? Их нынешние связи? Высокие начальники системы МВД, которым эти ученые пишут диссертации за деньги? Неужели заняться больше некем?
– Господин майор, давайте перестанем изображать марлезонский балет, ладно? Через полчаса, а возможно, и раньше, я встречаюсь здесь с мужем. Поэтому если вас интересует что-то конкретное – говорите, я быстро все скажу, и расстанемся друзьями.
– Хорошо. – Паюшин вздохнул, лицо его приняло выражение укоризненное и слегка обиженное. – Почему вы выбрали конкретно профессора Стеклову Светлану Валентиновну? Вы написали ее фамилию последней и после некоторой паузы, совсем небольшой, но я заметил. Сложилось впечатление, что вы решили включить ее в перечень прямо в тот момент. Я хочу знать, Анастасия Павловна, почему вы вдруг о ней вспомнили.
О как! Прямо с места и в лоб. Топорно. Неужели его учили работать именно так? Или вообще ничему не научили? Если он «в курсе» насчет хорошей памяти, которой Анастасия Каменская действительно когда-то славилась, то должен был иметь сей факт в виду и не пытаться представиться слушателем. Не получилось – и не смог быстро перестроиться и придумать что-нибудь поизящнее. Куда девался весь профессионализм?
Почему именно Стеклова…
«Ой, какая же я дура!» – сказала себе Настя. Ну конечно, ему не нужны ни живые ученые, ни покойные, ни сотрудники СК. Ему нужен Сережка Зарубин. Плановая проверка, скорее всего. Во времена ее службы такие проверки проводились раз в три месяца в отношении каждого офицера, правда, раньше этим занимались отделы кадров. Выставляли наружку и фиксировали, что человек делает, куда ходит, как проводит свободное от службы время, с кем встречается, где и сколько выпивает и тому подобное. Интересно, сейчас режим поменяли? Проверки стали чаще? Реже? Или все осталось, как было?
Значит, за Зарубиным они выставились как раз сегодня или даже вчера, а теперь проверяют, чем вызвано такое странное утреннее свидание с бывшей коллегой, полковником в отставке Каменской. А если проверка не плановая и ноги Сержику приделали в рамках разработки? Где-то накосячил? Или все дело в убийствах, посвященных Учителю? Контролируют возможную утечку информации? Зарубин дал понять, что вокруг этого дела поднялась довольно дурно пахнущая возня… Послать лесом майора Паюшина? Глупо. Сережке только хуже будет, лишние подозрения.
– Про Стеклову я вспомнила, потому что вчера вечером мне сообщили, что она скончалась месяц назад или около того. Мы немного поговорили о Светлане Валентиновне, о ее работе на кафедре, о вкладе в науку. Честно говоря, я сталкивалась с ней так давно, что если бы не вчерашний звонок от бывшего коллеги, я бы сегодня вряд ли вспомнила это имя.
– А кто же вам вчера звонил, если не секрет? – Паюшин обезоруживающе улыбнулся.
– Никакого секрета. Но у меня есть принципы, – Настя постаралась улыбнуться примерно так же, но уверенности, что у нее получилось, не было. – Я – пенсионер, отставник, и у вас нет полномочий разрабатывать меня. Я для вас никто. Поэтому мои телефонные переговоры есть мое сугубо частное дело. Имя профессора Стекловой и ее научные труды составляют государственную или служебную тайну? Если да – я отвечу на все ваши вопросы, чтобы вы могли привлечь виновных к ответственности за разглашение. Если нет – тогда извините.
– Не любите вы нас, Анастасия Павловна, – удрученно констатировал майор.
«А кто ж вас любит-то? Сами знаете, вашу службу вся полиция называет «гестапо». Надо полагать, даете повод».
Она пожала плечами.
– Имею право. Я – никто, и мое личное отношение к любому из подразделений правоохранительных органов не должно никого волновать.
– Понимаю. – Паюшин пожевал губами и снова вздохнул. – Вы обижены. Всего два месяца назад с вами обошлись… ну, скажем, не вполне корректно. Так что я понимаю ваши чувства.
– Нет, не понимаете, – Настя снова улыбнулась, на этот раз весело и совершенно искренне. – У меня нет обиды ни на следствие, ни на розыск, ни на начальников, ни на вас лично. Никто из вас не виноват, вы все просто пешки в одной большой грязной игре. Вы делаете вынужденные ходы, которые даже не вы сами придумали. Вам эти ходы навязали, а вы послушно исполняете чужую волю, и в этом нет вашей вины.
– Что вы хотите сказать?
– То, что сказала. Это длинная многолетняя многоходовка, рассчитанная людьми, хорошо умеющими планировать. Когда-то очень давно, когда вы еще не родились, господин Паюшин, председатель КГБ сильно не любил министра МВД. Вам, наверное, этого ни в школе, ни в вузе не рассказывали, а если и рассказывали, то вы мимо ушей пропустили. Как только председатель КГБ стал руководителем нашей страны, он немедленно поменял тогдашнего министра на своего ставленника, чекиста, не особо умного и ничего не понимавшего ни в том, что такое преступность, ни в том, что вообще с ней делают и в какую розетку включают. Этот новый министр столь же шустро начал наводнять органы внутренних дел совершенно посторонними ребятами как из своего родного КГБ, так и из комсомольских и партийных органов. Его трудно в этом винить, ведь любой начальник стремится привести свою команду. И если прежде на протяжении десятилетий милиция была монолитной по крайней мере в психологическом и этическом плане, то теперь она четко разделилась на своих и пришлых, на старую школу и безграмотных варягов. Первый клин вбили, развал начался. Вторым шагом в этой многоходовке была оголтелая борьба с пьянством и алкоголизмом.
