– Думаешь, так могло быть?
Антон расхохотался.
– Ну ты что, Витя? Конечно, так быть не могло. Просто потому, что у серьезных людей так вообще никогда не бывает. Но нашему следаку нужно написать бумагу для суда. Красивую и убедительную. Можно было бы и не сильно стараться, в наших судах и не такое фуфло проходит, если есть команда сверху. А вот если команды сверху не поступало, то приходится обставляться по полной, потому что если кому-нибудь захочется потом наступить на хвост следователю или судье, то поднимут все их процессуальные решения и будут докапываться до каждой буквы в каждом документе. Если мы сегодня схалтурим и прогоним порожняк, а Барибан поверит нашей информации, то спустя время может оказаться, что мы его подставили. Зачем нам ссориться со следствием?
– Понял, – кивнул Виктор.
Фу, какая же параша эта служба в главке… Женька Есаков такой дурак, задницу рвет, чтобы оказаться на Петровке. А что хорошего? Один сплошной головняк и никакой радости.
Лейтенант достал телефон и начал выяснять адрес Виталия Аркадьевича Фадеева.
Зарубин
Подполковник полиции Игорь Андреевич Выходцев служил в подразделении, занимавшемся борьбой с экономическими преступлениями и коррупцией, был комиссован по болезни, скончался от рака летом 2018 года. Сведения, которые сообщил капитан Гиндин, подтвердились. Стало быть, Выходцев никак не мог быть убийцей Леонида Чекчурина и Татьяны Майстренко. Но он вполне мог оказаться тем самым Учителем. Идейным вдохновителем, среди адептов которого нашелся один псих.
– Если Выходцев свои идеи толкал на службе, среди оперов и других полицейских, то ученик может быть кем-то из наших, – сказал Ромка. – Тогда понятно, что у него есть доступ к куче разной информации, в том числе и о наличии камер, о том, какие из них реально работают, а какие сломаны или вообще муляжи.
– Тьфу, блин! Вечно тебе надо какую-нибудь гадость сказать, – с досадой ответил Зарубин.
Ромка, безусловно, прав, и Сергей сам уже об этом подумал, но отчего-то казалось, что если только думать, но не произносить, не выпускать пакостную мысль наружу, то, может, обойдется, и все окажется не так, и есть еще какие-нибудь убедительные версии, работать по которым и легче, и приятнее.
Он бросил взгляд на навигатор: до дома, где проживала с новым мужем бывшая жена Выходцева, оставался один квартал. Пора присматривать место для парковки.
Дом, куда направлялись Зарубин и Дзюба, был явно не дешевым, с квартирами улучшенной планировки. Когда позвонили в домофон и представились сотрудниками полиции, мгновенно загудел замок. Дверь им открыла женщина с милым улыбчивым лицом, у ее ног вертелась хорошенькая девочка дошкольного возраста.
– Вы с работы Игоря? – уверенно спросила женщина. – Проходите.
Интересно. Получается, с бывшим мужем эта женщина по имени Наталья рассталась без скандалов и даже поддерживала отношения, иначе с чего бы ей ожидать визита его коллег через год с лишним после кончины? Или тут какая-то другая замутка?
Квартира действительно была большой. Это за кого же разведенной супруге полицейского удалось так хорошо выйти замуж?
– Нам нужно задать несколько вопросов об Игоре Андреевиче, – осторожно, словно прощупывая почву, начал Зарубин.
Женщина нахмурилась, слова Сергея ей не понравились.
– Если вы работали с ним вместе, то должны знать о нем больше, чем я, – сухо ответила она. – Вы кто вообще?
Внимательно рассмотрев два раскрытых перед ней удостоверения, Наталья пожала плечами.
– Игорь умер полтора года назад. Какие еще могут быть вопросы? Пока он служил, меня пару раз дергали ваши люди из собственной безопасности, но тогда это было хотя бы понятно. А теперь-то что?
– Мы хотели поговорить о научной работе вашего мужа.
– Ах, это… – Ее лицо расслабилось. – Ну, тут я мало чем могу помочь, мы к тому времени уже были в разводе. Если бы вы спрашивали про его болезнь, то я бы все рассказала, потому что мой муж очень помогал Игорю деньгами на лечение, так что тут я полностью в курсе. А про исследования он почти ничего не говорил, да мне и неинтересно было. Я ведь не юрист, далека от всех этих материй, у меня другая жизнь, новая семья, маленький ребенок.
– Про болезнь нам тоже нужно, – встрял Ромка.
Зарубин понял, что у рыжего Дзюбы появился план, и уступил Ромке место на сцене.
– Скажите, Игорь Андреевич скончался в больнице или дома?
– Дома. А это имеет отношение к его научной работе? – скептически осведомилась Наталья. – Вы так и не объяснили причину вашего прихода, между прочим.
– Причина в научных материалах, в текстах и набросках к ним. Эти материалы не были в свое время опубликованы, а сейчас всплыли, и возникло множество вопросов, касающихся авторского права, – с невинным видом соврал Дзюба. – Вы же знаете, сколько в науке недобросовестных людей, весь интернет пестрит информацией о плагиате. И до суда зачастую доходит, а суду нужны подробности и доказательства, вот нас и подключают.
Ай, молодца! Вот же выкрутился! Зарубин мысленно поаплодировал молодому коллеге. «Эх, мне бы такую фантазию! Наверное, не зря Большой так благоволит Ромке. Есть за что», – подумал он.
Дзюба вел беседу, задавал вопросы, а Сергей внимательно слушал и составлял в голове картинку. Сначала умер маленький сын Выходцевых, потом Игорь и Наталья развелись, потом Наталья во второй раз вышла замуж и родила дочку, потом… А потом Игорь Андреевич узнал, что у него рак, который можно было диагностировать на ранней стадии и успешно лечить, но врач, находящийся в тяжелом стрессе, проглядел симптомы. Выходцев прошел обследование, перенес операцию, комиссовался, лечился за границей. Потом…
Из тетради Игоря Выходцева
На кафедре мне сказали, что Стеклова обязательно будет в четверг, потому что по четвергам заседание кафедры, а в другие дни она приходит, только если в расписании стоит ее лекция, и сразу уходит. Зато по четвергам она находится на кафедре с самого утра и до позднего вечера, разбирается с накопившимися вопросами, встречается с теми, с кем не может пообщаться у себя дома. По тону, которым мне изложили эту информацию, я понял, что Стеклову не то боятся, не то просто не любят, а может быть, и то и другое одновременно. Наверное, считают, что она слишком стара, чтобы руководить, ей пора на покой, освобождать дорогу молодым.
В четверг я пришел, долго ждал в коридоре под дверью, ожидая, когда профессор вернется с заседания кафедры, но она появилась не одна, с ней были еще четверо. Я снова ждал, пока Стеклова закончит решать с ними какие-то вопросы. Когда вышел последний из четверых, я открыл дверь и заглянул в кабинет. Стеклова медленно и тщательно складывала в папку какие-то документы. Она действительно была очень-очень пожилой, движения неуверенные, осторожные. Я представился и начал что-то говорить, но она прервала меня:
