Ну и так, по мелочи, с дворником не угадал, материалов группы Стекловой не предусмотрел, не сделал допуски на то, что среди полицейских попадется такой вот дотошный и упрямый Витя Вишняков, который звезд с неба не хватает, но привык упираться до последнего. Ну и Анастасию Павловну в расчет не взял. А зря.
Эпилог
– Мне нужен самый лучший! – громко и возбужденно говорил Фадеев, расхаживая с телефонной трубкой по кабинету в своем доме. – Такой, который не проигрывает! Ты меня понял? Я должен его вытащить, это мой личный помощник, моя правая рука!
Закончив разговор, он подошел к Инге, сел в кресло напротив.
– Не волнуйся, милая фрау, мы его не бросим, подключим лучшего адвоката. Через неделю максимум Тёма вернется к тебе.
Она покачала головой.
– Виталий Аркадьевич, вы не понимаете… Мне не нужно, чтобы он возвращался. Он страшный человек, он задумал такое… У меня даже нет слов, чтобы передать… Пусть ответит за то, что сделал.
Фадеев недоуменно воззрился на нее.
– Ты пришла ко мне и рассказала, что Артема задержала полиция. Я со своей стороны стараюсь ему помочь. Что не так? Ты хочешь чего-то другого?
«Я – неблагодарная сволочь, – уже в который раз за последние часы подумала Инга Гесс. – Артем старался ради меня. Он уважал мое нежелание брать деньги у кого-то в виде одолжения или содержания, он считался с моим стремлением к независимости. Хотел помочь, облегчить жизнь. Получается, он меня любил? Неужели действительно любил, а я ничего не заметила, не поняла? Он никогда не говорил о своих чувствах, и я видела только то, что принимала за человеческую симпатию и физическое влечение, не более того. Мне казалось, что любовь – это то, что я испытывала и испытываю к Игорю, а все остальные варианты любовью не являются и должны называться как-то иначе. Артем меня по-настоящему любил… Как умел, конечно, в соответствии с его собственными представлениями. Но придумать и осуществить такое! Теперь мне придется жить с мыслью, что меня так сильно, так безудержно любило самое настоящее чудовище. А я не разглядела ни любви, ни этого чудовища. Я вцепилась в идею о финансовой независимости, как в спасательный круг, и проплыла мимо очевидного, трусливо зажмурив глаза. Нет мне прощения».
Инга вздохнула.
– Я хочу понимать, что со мной будет дальше. Если вы меня оставляете, я буду снимать квартиру, если увольняете – придется вернуться в больницу и жить дома, хотя там, по большому счету, повернуться негде. Но я должна видеть перспективу, чтобы планировать свое будущее.
– Ты обалдела, что ли, психованная фрау? С какого перепугу я должен тебя увольнять?
– Виталий Аркадьевич, я виновата. Я не рассмотрела в Артеме чудовище, притворщика, манипулятора. А должна была. Я жила с ним бок о бок и ничего не замечала, не понимала. В результате теперь и вы пострадаете, вас начнут таскать на допросы, это может плохо сказаться на вашей деловой репутации, на бизнесе…
Фадеев оглушительно расхохотался.
– Ты что, думаешь, меня допросами можно испугать? Ты хоть представляешь, сколько этих допросов было на моем веку? Да плюнь и разотри! Тёмку жалко терять, конечно, он отличный работник, дело делал, все успевал, все решал, а вот в людях не разбирался совсем, хотя уверен был, что разбирается лучше всех. Эх, надо было мне тебя предупредить, когда ты с ним начала… Но я ж подумал: умненькая фрау, сама разберется, если что, в обиду себя не даст, да и ты не жаловалась, когда я тебя спрашивал. А он, дурень, решил, что может тебя просчитать и тобой управлять. И ведь любил тебя, невооруженным глазом было видно. А замену ему я в три свистка найду. За такие деньги, которые я плачу, ко мне в помощники даже нобелевский лауреат с радостью прибежит. Не хочешь его вытаскивать? Не вопрос, пальцем не пошевелю. И насчет жилья не бери в голову, я же тебе с самого начала говорил: можешь жить в гостевом доме, бесплатно.
– Бесплатно я не умею, – слабо улыбнулась Инга. – Я привыкла за все платить сама, мне так проще. Мне важно знать, что я не должна.
– Ой-ой, какие мы независимые фрау! Хорошо, тысяча в месяц тебя устроит?
– Долларов? – вздрогнула она. – Или евро?
– Рублей, дурища!
– Это несерьезно, Виталий Аркадьевич, – твердо сказала Инга.
– А ты хочешь серьезно?
Он вскочил и сделал несколько шагов от кресла к окну и назад. Такой живой, подвижный… И в то же время опасный, непонятный, непредсказуемый.
– Ладно, серьезная фрау, тогда будешь моих баб подлечивать.
– Вы имеете в виду Снежану?
– Ну, курица моя – это само собой, это святое, входит, так сказать, в базовый оклад. А вот все остальные… У них ведь тоже то одно, то другое, то голова, то задница.
– И много их? – с облегчением спросила Инга, понимая, что все, кажется, налаживается.
– Не беспокойся, на твой век хватит. Ну что, по рукам?
Она вернулась в квартиру Артема, из которой его в наручниках увели полицейские. Собрала свои вещи, освободила холодильник, отключила воду и электричество. Обошла обе комнаты и кухню, все проверила. Повесила ключи на крючок в прихожей, вышла и захлопнула дверь.
В последний раз.
* * *
Виктор Вишняков сладко спал, обнимая свою пышнотелую Леру из кулинарного отдела. Вчера весь день его мучило ощущение чего-то недоделанного, незаконченного, но он долго не мог понять, что же его так терзает. Наконец понял: ему нужно встретиться с Матвеем Очеретиным. Извиниться. Объяснить, что произошло и почему. И поблагодарить за то, что Матвей не стал приглашать адвоката и дал тем самым следователю и оперативникам сработать быстро и четко, не отвлекаясь на посторонние мотивы.
Мысль показалась странной. Во всяком случае, ничего подобного прежде в голову ему не приходило. Надо бы посоветоваться, что ли… Но с кем? Среди тех друзей, которым он мог доверять, не было ни одного полицейского, который понял бы, о чем вообще идет речь. А среди полицейских, с которыми он работал в Восточном округе, не было таких, кому стоило бы доверять. Все они вроде Женьки Есакова, думают только о своих погонах и своем кармане.
Наверное, имеет смысл поговорить со Сташисом. Но Антон был занят на выезде, и телефон у него выключен. Ладно, тогда Дзюба, он тоже вроде ничего.
Роман выслушал Витю и понимающе кивнул:
– Я позвоню, узнаю, где твой Очеретин.
Через несколько минут Дзюба сообщил, что сегодня вся группа Стекловой работает на даче, и Матвей с ними. Виктор растерялся.
– Там они все, что ли? И Димура, и Лазаренко, и Гиндин, и Коля Абросимов?
– Ну да, все. А что тебя не устраивает?
– Так они же меня видели, когда мы с Анастасией Павловной… Ну, там, ученый совет и все такое. Как же я теперь…
– Да молча! – рассмеялся Роман. – Приедешь, представишься, извинишься, объяснишь, что оперативная работа и все такое. Они же юристы, поймут. Гиндин и вовсе при погонах. Скажешь Матвею спасибо за правильное поведение и за помощь следствию. Только про Каменскую не трепись, как была она тебе теткой – так пусть и остается, понял? Она в деле не участвовала. Если спросят про нее, скажи, что, мол, да, она юрист, и ты специально попросил ее пойти с тобой в университет, потому что тебе для работы нужно было, но для какой именно – она не в курсе. Ну, в таком роде. Выкрутишься. Не бойся, Витя, это не страшно.
