Все получилось. Он прокрался эти метры, прижимаясь к стене дома, и оказался точно за широкой спиной мужика, наконец-то справившегося с дверцей.
— Порядок, — прошептал мужик напарнику, который, затаив дыхание, следил за работой товарища. — И когда, только, падла, успел сигнализацию сменить? О, он и замки на педали соорудил! Вот тебе и лох. Минут двадцать еще провозиться придется…
— Помочь, мужики? — спросил Витек.
«А-а-а-а…» — взвилась у него в голове высокая нота.
Взвилась — и пропала тут же.
Мужики обернулись. У широкого в руке блеснуло что-то длинное типа отвертки.
Но воспользоваться своим оружием он не успел. Бита с еле слышным «ш-шухх!» рассекла воздух и попала ему прямо в лоб. Он рухнул, словно мешок картошки, даже не пикнув.
Его напарник оказался проворнее. Второго акта гуманитарной помощи он ждать не стал, поинтересоваться состоянием здоровья сотоварища тоже не удосужился — только удаляющийся топот подошв от него и остался.
Гнаться за вторым угонщиком Витек не стал. Он прислонил биту к машине и прислушался.
Было тихо. Не хлопнуло нигде окно, не взвыла собака. Не было ни ветерка, ни шороха. Ни той ноты в голове, с которой обычно начиналось…
Что начиналось?
Витек пожал плечами и склонился над телом, распростертом на асфальте.
Лица ударенного было не разобрать. Витек подумал немного, потом решился и обыскал карманы пострадавшего.
Улов оказался неожиданно богатым. Зажигалка «Зиппо», пачка сигарет «Кэмэл», портмоне, какие-то ключи и… В кобуре, висящей на поясе угонщика, лежал пистолет.
«Хорошо, что я на них с гиком-визгом не кинулся, — с облегчением подумал Витек. — Лежал бы сейчас вместо этого кекса с дыркой в башке… И хорошо, что вчера хоть и пьяный в дупелину был, а к дяде Коле в автосервис не поленился заскочить».
Он щелкнул зажигалкой.
— Вот тебе… и дежавю… — медленно сказал Витек.
Это был тот самый колючеглазый клон из палатки.
Только сейчас его глаза не были колючими. Они были закрытыми, и изо рта клона не переставая — как вода из забытого крана — тонкой струйкой лилась кровь.
Луна снова выползла из-за тучи. В ее свете кровь на бледном лице переливалась черным.
Общение с Севой-Франкенштейном не прошло даром. Витек пощупал шею клона. Шея была холодной и скользкой от кожного сала. И в артериях под кожей уже не было жизни.
— Да, земляк, не рассчитал я маленько, — задумчиво сказал Витек. — Ну, считай, расквитались…
…Старую солдатскую саперную лопатку, купленную невесть когда у какого-то пьяницы на рынке, Галька брала иногда с собой на кладбище, когда ходила туда навестить могилы родителей — подравнять там чего, цветов посадить… Сейчас наличие оной оказалось как нельзя кстати.
Витек утер кровь с лица трупа, покряхтев изрядно, усадил его на пассажирское сиденье, пристегнул ремнем безопасности, сходил домой за лопаткой, оделся, спустился, завел машину и тронулся в путь.
Все это проделал он неторопливо и обстоятельно, как будто всю жизнь только тем и занимался, что перевозил на собственной машине еще теплых покойников. Вспомнилось Стасово: «И все-таки, что ты чувствовал? У всех оно по-разному. Во второй и в третий…»
— Да никак, — вслух сказал Витек.
И ведь действительно — никак. Быстро все как-то получалось, по необходимости и само собой. А насчет мук совести, про которые сестра любила говорить, насмотревшись слезливых сериалов… Витек прислушался к себе. Клеймо на плече побаливало чуток, еще кое-где на туловище места ударенные давали о себе знать. Больше ничего не мучило, не свербило и даже не чесалось.
— Ну и ладушки, — сказал Витек, выруливая на пустынное шоссе. — Умер Максим — да и хрен с ним.
Труп оказался соседом беспокойным. Он то и дело норовил привалиться к Витьку и эдак интимно пристроить свою голову ему на плечо.
— А ты, часом, не голубой был при жизни, братуха? — хмыкнул Витек, пихая труп кулаком в челюсть. Тот хлюпнул чем-то и перевалился в противоположную сторону.
— Так-то лучше, — сказал Витек, прибавляя газу. Прямо по курсу уже надвигалась темная полоса леса.
…Сколько лесов в средней полосе? Сколько тысяч-миллионов деревьев? И ежели кто б имел такую возможность и посчитал бы, сколько трупов лежит под ними, не отпетых, не упакованных в сосновые гробы, — со сколькими нулями была б та цифра? А если бы этот кто-то взялся и перезахоронил незахороненных по обряду и по совести — то каких бы размеров было то кладбище? Да и хватило бы земли русской на все те могилы?..
Лес как нельзя соответствовал моменту. Абсолютно лысые деревья напоминали колонны в погребальном склепе. К ним как нельзя лучше подошло бы слово «мертвые». И даже не потому, что жухлой осенней листвы почти не было не только на них, но и под ними. Лес был именно мертвым, безжизненным. Это чувствовалось на уровне подсознания. И реши в этом месте прогуляться по лесу жаждущая романтики влюбленная парочка, думается, быстренько ретировались бы влюбленные отсюда, так и не поняв, отчего это у них испортилось настроение и вместо прогулки под сенью деревьев им вдруг жутко захотелось домой к телевизору, пельменям и ста — а лучше двумстам пятидесяти — граммам водочки под те пельмени.
Но Витек сюда приехал не для романтических прогулок, а по делу, как нельзя соответствующему неприветливой ауре леса.
Полная луна светила как заправский прожектор. Даже аварийный автомобильный фонарь, доставшийся от бывшего хозяина в нагрузку к покупке, не понадобился.
Яму Витек вырыл достаточно быстро. Мягкую, размоченную осенними дождями, еще не прихваченную морозами землю упруго резал штык лопаты, легко пластая дерн и мелкие белые корни кустарника.
Витек сгрузил труп в яму, посмотрел на белое лицо покойника, потом размахнулся и несколькими мощными ударами лопаты превратил его в кровавое месиво. Потом подумал, покривился немного и, решившись, двумя короткими ударами отрубил трупу кисти рук. На одной из них оказалось массивное золотое кольцо.
— Извини, сосед, — сказал Витек, осторожно, чтоб не перемазаться в крови, снимая с негнущегося пальца кольцо и зашвыривая его подальше. — Так надо. Тебе теперь один хрен, а вот найдут тебя ненароком, опознают, цепочка потянется — кто, да за что… Сам понимаешь, такой последний привет с того света мне без надобности.
Потом он сложил отрубленные кисти на груди трупа ладонями вверх, вылез из ямы, принес из машины канистру, облил бензином дело рук своих, чиркнул забранной у трупа «Зиппой» и бросил ее в могилу. Вспыхнуло пламя, пожирая то, что совсем недавно было человеком.
— Вот она, бренность бытия, — задумчиво повторил Витек где-то от кого-то слышанные слова.
Он вынул из кармана трофейный пистолет, повертел его в руках, подумал и спрятал обратно. В другом кармане были ключи и портмоне. Ключи Витек свинтил с ключницы и поодиночке отправил вслед за перстнем. Кожаная ключница полетела в огонь. Из портмоне Витек достал солидную пачку денег. Подумал немного, потом деньги положил к себе в карман, а портмоне с документами и какими-то бумажками бросил в чадящее внизу пламя.
