– Мальчик мой. Такой крошечный, – всхлипываю. Услышав мой голос и замолкает, смотрит своими черными глазками. Папина копия.
– Я помогу, – Адлан берет его на руки. – Садись в кресло.
– Ты так с ним справляешься ловко, – я ревную. Не знаю с какой стороны подойти к нему, а Адлан управляется, будто с десяток малышей вырастил.
– Это не сложно. Ты научишься. Сложи руки, – вот так.
– Его надо покормить?
– Он уже поел. – к нам заходит медсестра. – Руслан уже привык к смеси. Поэтому будем потихоньку его приучать к грудному вскармливанию. Молоко, что вы принесли в холодильнике. Его слишком много. – Руслан завозился в моих руках, насупился.
– Что ему нужно? – вот и добилась. Ребенок со мной, а я ничего не умею.
– Подгузник поменять нужно. Пошли покажу, – смотрю, как он распеленал его. Так ловко со всем справился.
– Впервые такое вижу, – шепчет мне медсестра. – Обычно папочки убегают, зажав нос, при одной только фразе: нужно поменять подгузник. А ваш – нет. Он здесь с утра до вечера с ним сидел. Ещё этот его заменял. Забыла имя. Такой огромный красавец двухметровый. Чемпион. Мой муж его просто обожает.
– Это Эмин.
– Ага. Когда он в шестой раз защитил чемпионский титул, так мой аж до потолка подпрыгивал.
– А мне можно остаться?
– Поезжайте домой. Завтра с утра приходите.
Мы выехали за МКАД. Я всю дорогу сохраняла молчание. Ему значит можно было сидеть, а меня выставили.
Мы въехали на территорию охраняемого поселка. Остановились возле двухэтажного дома в финском стиле. Прошли по серой дорожке.
– Где мы?
– Это дом я построил для нас, – Адлан обнял за плечи, стоял так близко.
– Построил? Значит ты давно решил, что я выйду за тебя? Ты все спланировал заранее?!
– Я всегда продумываю жизнь на несколько шагов вперёд.
Мы вошли внутрь. Много света и дерева. Мне бы даже понравился дом, если бы я не чувствовала себя здесь как в тюрьме. Мы ходили из комнаты в комнату.
– Здесь использованы экологически чистые, я сам за этим следил. «Умный дом» слышала? Это он. Я потом все расскажу.
Мне становится интересно. Я сама открываю дверь. За одной из них находится спальня.
– Это наша спальня, – хрипло шепчет Адлан, кладет руки мне на плечи.
– А где я буду спать сейчас?
– Здесь. Со мной. Привыкай ко мне, Юля, – я не готова! Я не хочу!
– Или ты ещё не решила?
– Ты не оставил мне выбора, Адлан, – опускаю голову. Глаза щипят слёзы, а в горле ком слез.
– Пойдем, – Адлан по-мальчишески улыбается, берёт за руку и тянет в соседнюю комнату. Закрывает мне глаза, я вздрагиваю.
– Это обязательно? – понимаю, что мне нужно привыкнуть к его прикосновениям, но внутри все бунтует. Пусть они и похожи внешне, как две капли воды, но он не мой Султан.
Слышу, как он открывает дверь, его спина прижимается к моей и от этого мороз по коже.
– Смотри, – убирает руки.
Мы пришли в детскую. Провожу рукой по кроватке, представляю, как Руслан будет тут спать. Завожу музыкальную карусель. Игрушки на ней начинают крутиться, мелодия медленная, приятная.
– Тебе нравится? – мягко шепчет он, возле моего уха. Как такое может не нравится? Он все продумал, таких условий я сама не смогла бы создать. Я благодарна ему за заботу, но он хочет слишком большую цены взамен.
Поворачиваюсь и утыкаюсь взглядом в хлопковую рубашку. Поднимаю голову и отшатываюсь. Адлан так смотрит на меня будто, хочет сожрать. Делает шаг, отступаю, упираясь ягодицами в кроватку.
– Юля, – шепчет он, берет мой лицо в ладони. Его восставшее мужское достоинство упирается мне в живот. Сглатываю.
– Мне нельзя.
– Пока нельзя, – нагибается ниже, шепчет возле моих губ. – Поцеловать то тебя можно?
Я зависаю, не знаю, что ответить. Открываю рот и он врывается в меня. Жестко, требовательно. Я теряюсь, позволяю орудовать у себя во рту. Машинально сравниваю их.
Султан всегда целовал нежно, ласково, а Адлан будто поглощает меня. Будто ставит клеймо, что я теперь его. Руки скользят по телу, я не могу расслабиться, каменею. Отталкиваю его.
– Прости. Я не могу, – глотаю слёзы. Понимаю, что веду себя неблагодарно. Но я не могу переступить через себя.
– Мне нужно время, Адлан.
– Сколько, Юль? Ты же знаешь, что я давно тебя хочу. И... – он закрывает глаза, выдыхает. Вижу, как ему тяжело себя сдерживать. И это пугает.
– Посмотри вещи и все принадлежности. Может, я что-то забыл купить. А я пока в душ. Устал, – разворачивается, снимает с себя галстук. – Как же я устал, – говорит сам себе.
Как только он выходит, оседаю на пушистый белый ковер. Закрываю лицо руками. Губы горят от его поцелуя, а я чувствую себя предателем. Не прошло и года со дня смерти Султана, как я с его братом... целуюсь. А потом ещё и спать должна. У меня есть отсрочка. Пока врачи не разрешают.
Вспоминаю, как это происходило с Султаном. Он не был таким страстным, как Адлан. Ему, скорее всего нужно будет больше, чем пару раз в неделю. И как я это переживу? Ради того, чтобы быть рядом с сыном придется потерпеть.
Чтобы отвлечься, начинаю осматриваться. Открываю шкафы. Улыбаясь, перекладываю маленькие ползунки, кофточки распашонки. На детском столике упаковка памперсов, масло и присыпка.
Все продумал. Он такую работу проделал, хочется, как то его отблагодарить, не так, как он хочет.
Иду на кухню. Открыв рот, осматриваюсь. Тут вся техника, о которой я и мечтать не могла. Двустворчатый холодильник забит под завязку, руки так и чешутся что-нибудь приготовить. Жаль, что я не умею. В детском доме нас кормили, пока жила с Султаном, готовил повар. Успеваю поставить воду, как вниз спускается Адлан. Не привычно видеть его в спортивных штанах и футболке.
– Что делаешь?
– Пасту хотела приготовить. Ты не против, что я тут хозяйничаю? – он берет из холодильника яблоко и смачно откусывает.
– Юля, – с укором смотрит на меня. – Ты моя будущая жена. Хозяйка в нашем доме, – опускаю глаза. Отвыкла. После смерти Султана, жила у подруги, потом с родителями Адлана. И там и там я была гостьей. Прислушиваюсь к себе. Пожалуй мне нравится, что есть свой угол, что не нужно оглядываться на другого.
– Ты умеешь готовить?
– Не очень.
– Тогда я помогу. – удивлённо смотрю на него.
– Ты умеешь?
– Конечно. Я же живу один. Приходится. Предлагаю к пасте сделать теплый салат.
Мы вместе режем овощи, иногда наши руки соприкасаются. Оказывается я могу с ним спокойно разговаривать, пока он не смотрит на меня этим взглядом и не тычет этой штукой.
