— Сегодня у вас будет персональный Диснейленд с подарками. Ну, говори, куда ехать за покупками.
— На Россошанскую выезжай, там много магазинчиков и рынок. Мы обычно там с Тошкой покупаем все.
В машине было удобно и не просто удобно, а невероятно удобно. Я пригрелась на кожаном кресле, а сын смотрел мультики и даже несколько раз восторженно хрюкнул. Только за одно это я готова была упасть на колени и целовать своему мужу руки. За эти два дня у Антона прогресс больше, чем за долгие годы. Наш психолог не поверит в такой скачок в развитии.
— А что, это и все… все магазины?
— Ну ты разве не помнишь? Здесь всегда можно было вещи подешевле найти, и вещевой рядом. Тем более перед праздниками скидки.
— Да помню я. Конечно, за столько лет в голове каша одна, но… КАтенок, это ж не магазины, это одно расстройство. А торговый центр, что-то покруче есть?
— Там… там дорого!
— Ну давай я решу, что для нас дорого, а что нет, ок?
Я была настолько сбита с толку, что кивнула снова и подумала про свою дурацкую сумму в кошельке и про цены в ТЦ. Мне там хватит разве что на трусы.
Вначале мы пошли в детский и… полностью переодели Антона. Это был какой-то невообразимый ворох вещей.
— А колготы? Теплые?
— Ну есть две пары.
— Две? Должно быть семь. На каждый день. Так… дайте нам семь пар колгот. Вон тот свитер с белым медведем и с бэтманом. Джинсы и вельветовые штаны, три рубашки. В клетку, в кругах и вон ту, с дурацкими разводами.
— Сережа!
— Что Сережа? Так ты иди вон туда к игрушкам, пусть сам выберет то, что ему нравится.
— Он… не выберет.
— Ну и хорошо. Пусть просто посмотрит. Так, девушка, на меня смотрите, я не закончил. Трусики с тиграми и с Симбой, пуховик вон тот светоотражающий, шапку и шарф серые. Кать, размер обуви у Сергеича какой?
— 31–31,5
— И вон те сапожки с опушкой и кроссы на меху.
Меня всю трясло. Мне было страшно от того количества, что он покупал, вообще от его познаний в детской одежде, в том, с какой легкостью он полностью приодел Антона и… больше всего умиляло, как он называл его Сергеичем. Как будто подчеркивал, что он принадлежит ему. Что он — ЕГО сын. Как и меня всегда называл Огневой. Это как клеймо — МОЯ ЖЕНЩИНА!
Антон на игрушки внимание обратил, точнее, он выбрал ярко-красный мяч и вцепился в него мертвой хваткой.
— Ты иди с ним вон туда!
Показал на магазин с меховыми изделиями.
— А я все это в машину отнесу.
— Сереж… а… а откуда деньги такие? Это же дорого, это же… черт, это целое состояние.
— Катенок, есть вещи, в которые женщинам совать свой очаровательный носик не нужно. Есть деньги, и отлично. Я, знаешь ли, семь лет просидел в яме и заслужил.
— Это премия от государства?
Усмехнулся.
— Скажем так. Да, это такая премия мне за выстраданные годы плена.
В меховой я не пошла. Мы с Тошкой ходили возле детских аттракционов с самолетиками, машинками и каруселями. Нет, он не желал кататься, но он очень любил смотреть, как катаются другие. Его завораживало, когда что-то качалось и кружилось.
— Куда! Я сейчас охрану позову! Вы сдурели!
Бешено звенит датчик, через который выскочил мой муж вместе с шубой.
— У вас мой бумажник! Там сумма, что весь ваш магаз купить можно!
Обернулась, а точнее, не успела обернуться, как мне на плечи лег мягкий мех и защекотал щеку.
— Пошли в зеркало смотреться, Снегурочка. Если гора не идет к Магомеду, то Магомед идет к горе.
Тошку по-хозяйски за руку и в магазин. Продавщица ругается, что-то бубнит, но уже не по-злому, уже на нас посматривает и довольно подсчитывает свои проценты. Когда-то и я так работала на проценты, и каждый клиент был моим потенциальным заработком. Как только она реально не вызвала охрану, и Сережку не утащили менты.
— Охренеть… как же ты шикарно смотришься в белом. Королева!
У меня никогда в жизни не было белой шубы. Вообще не было шубы.
— Красиво, но… я не ношу натуральный мех, ты же знаешь, ту кроличью шубу я не захотела тогда, еще и… и…
— Это не натуральный, девушка, это шикарная новая модель из Парижа. От Сортье! Единственный экземпляр!
Потом наклонился к моему уху.
— Мы приедем домой, ты наденешь эту шубу на голое тело, и я зверски тебя в ней оттрахаю.
Вся краска прилила к лицу.
— А потом ты станешь на колени и будешь жадно сосать мой член… вот в этой самой шубе и… знаешь, и в белой шапке. Вон в той, со стразами сбоку. А потом… — как же дико у меня запульсировало между ног, — а потом я обмотаю твою шею вон тем мягким шарфиком и буду тянуть за концы, пока ты будешь кончать с моими пальцами в твоем влагалище.
Пока он говорил, я поплыла, и мне показалось, что кончить я могу прямо сейчас.
— Даааа, маленькая, вот этот взгляд я хотел увидеть. Девушка, нам еще вон ту шапочку, шарфик и перчатки, и где у вас здесь магазин женской обуви?
Теперь мне было стыдно сунуть свои копейки после всего того, что он купил нам. А он сам пошел в мужской магазин и выбирал только то, что нравилось мне. Когда выходили из торгового центра, то из-за вороха пакетов видны были только ноги Сергея, а я хохотала и везде открывала двери. Мне вслед смотрели с дичайшей завистью, и даже шептались за спиной. И я впервые в жизни чувствовала себя, как Красотка из фильма с Джулией Робертс.
Дома он выполнил свое обещание, и после того, как я уложила Антона, он заставил меня надеть белые сапоги, шубу, шапку, и мы зверски трахались прямо на полу в прихожей. Когда я выстанывала, что мне жалко шубу, а сама выгибалась, подставляя промежность под яростные удары его члена.
— Хер с ней! Я хочу тебя! В этой шубе! Сейчас! Даже если она к дьяволу облезет!
Потом он оставил меня убирать все покупки по шкафам и после полуночи… он поехал встречать мою маму сам.
А я осталась дома, и в какой-то момент мне вдруг стало до дикости страшно — а вдруг мама его не узнает и… Боже… я больше не хочу знать правду!!! Не хочу! И мне опять очень страшно!
Я ждала их у окна. Долго. Наверное, все это время я простояла, прижавшись лицом к стеклу, застыла и задубела от холода и страха. Вдруг приедет и… все, и на этом все мое счастье взорвется, как мыльный пузырь. Мне постоянно было страшно именно поэтому узнать, что Сергей это… это подделка, и потерять его навсегда. Потерять вновь обретенную радость, смысл жизни, отца для Антошки и попросту причину вставать утром и улыбаться. Боже, как давно я не улыбалась с утра. А ведь это так важно — открыть глаза, потянуться и ощутить, как дышишь полной грудью, потому что рядом, совсем рядом твое счастье.
