Пока выходили из машины, я губы до крови искусала. На первый взгляд все хорошо. Он сумку из багажника достал, маме выйти помог… Скорее, догадываюсь, чем вижу — мама рассматривает машину и задает вопросы — откуда такая роскошь. Он что-то отвечает, и я вся сжалась, вся скукожилась в ожидании ссоры. Мама все это время тихо ненавидела даже мертвого Сергея за то, что тот нас с долгами оставил, и никогда ничего хорошего о нем не сказала, даже поминала с упреками и злостью.
— Мог бы о жене подумать. О ком-то кроме себя любимого. В войнушки он игрался. На всех и на все насрать ему, Катя. Только о себе и думал.
Вот и сейчас вполне могли повздорить еще в машине… но… мне кажется или у меня галлюцинации — мама улыбается, нет, она смеется. Сергей несет ее сумку, предложил опереться о его локоть на подъездной дорожке, где очень скользко, и она с явным удовольствием воспользовалась помощью. Мне стало полегче, и я выдохнула. Шумно и резко, как делают после большого глотка водки.
— Тише, Тошка спит! Шикнула, открывая дверь, впуская маму и целуя ее в обе щеки, поглядывая довольным взглядом на Сергея, который повесил дубленку тещи в шкаф и принялся снимать куртку.
— А я тортик привезла Киевский. Давайте чаю попьем и спать, а то с дороги голодная. В поезде почти ничего не ела. Только на Тоныча взгляну одним глазком.
Прокралась к спальне, а Сергей тем временем меня сцапал и успел прихватить за ягодицы, и шепнуть на ухо, что ему сегодня было мало. Мама вернулась как раз тогда, когда он жадно поцеловал меня в шею, и я не успела его отпихнуть.
— Ладно, вы пока чай ставьте, а я в душ. Замерз, пока по перрону шастал.
***
— И… что скажешь, мам?
— А что скажу. Вернулся и вроде уже не такой мудачеЛЛо, каким был.
— Мама!
— Что мама? Ну был ведь козлом, что ты споришь. А сейчас вроде ничего, и смотрит на тебя, как кот на масло. Раньше так не смотрел. Я мать, мне все видно.
Говорит и тортик аккуратно разрезает на кусочки.
— Ааа… тебе не показалось, что это… ну что это не он?
— В смысле?
— В прямом, — прошептала я и включила воду в кране посильнее, — ну, что это не Сергей, а кто-то другой!
— Ты в своем уме? Как это не Сергей?
— Ну… не знаю. Мне иногда моментами кажется, что не он это, что… похож, да, но не он.
— Ты, мать… того, попринимай валерианочки. Когда кажется — креститься надо.
Вдруг зазвонил мой сотовый. Так поздно? Кто бы это мог быть? На дисплей взглянула и вздрогнула — Денис. Выдохнула и ответила.
— Да, привет.
— Привет. — хмуро поздоровался.
— Чего ты так поздно?
— Ну ты ж не спишь. Свет горит, я вижу. Я здесь внизу. Выйди — поговорим.
Стало не по себе, я на маму взглянула и тихо ответила.
— Давай завтра. Давай договоримся днем и встретимся и…
— Нет. Я ждал. Правда, ждал сколько дней, а от тебя ни слова. Это… неправильно. Я поговорить хочу, понять. Я же человек, в конце концов. Выйди и поговорим, Катя. Так с людьми не поступают!
— Хорошо… хорошо, я выйду. Только ненадолго.
Глянула на дверь ванной, схватила куртку и вышла в коридор, вызвала лифт, когда он подъехал, меня мягко отшвырнули в сторону.
— Домой пошла. Я сам с ним поговорю.
— Сергей!
— Домой, я сказал!
— Не надо!
Наши взгляды встретились, и мне стало не по себе.
— Я сказал — ты делаешь. Домой. И не сметь выходить. С сыном сиди и маму чаем пои. Нечего объяснять никому. Я сам объясню, если он тупой, не понимает, что твой муж вернулся, придется ему этот момент популярно объяснить.
— Сергей… только не бей его, прошу.
— Посмотрим, если не напросится, не буду.
Потом вдруг привлек к себе и сильно в губы поцеловал.
— Моя ты. И твоему хахалю пора это уяснить.
Я тут же к окну обратно бросилась. Мама со мной.
— Что такое? Это Денис? Твой, как ненормальный, с душа выскочил, на мокрое тело натянул свитер, волосы мокрые. Я говорю, что простудится, он меня и не слышит. Ревнивый чертяка.
Мать говорит, а я вижу, что довольна она, что нравится ей все, что происходит, и Сергей нравится таким. Внизу фонари ярко светят, и мне два мужских силуэта видно. Близко стоят разговаривают. Сергей курит, а Денис от дыма отклоняется. А потом вдруг как сцепились. Неожиданно резко. По снегу покатились, и мне видно, как сильно Сергей бьет Дениса. Стало страшно… нет, не за Дениса… а за Сергея. Что изобьет, и его посадят. Да, какой же я ужасный человек, о чем я вообще думаю… Не о том, что он убить человека может, а о том, что не переживу еще одну разлуку с ним. С ума сойду. Я шубу схватила, она первая под руку попалась, и вниз. Несусь что есть силы по лестнице через ступеньку. Выскочила на улицу.
А они уже лица от крови утирают. Я к Сергею бросилась и между ним и Денисом стала.
— Хватит! Совсем сдурели?
Денис на меня смотрит, за переносицу держится, носом кровь тянет.
— Красивая шуба, — пробормотал.
— У нее теперь все красивое.
— Надеюсь… а то как-то с ее долгами на красоту денег не хватало.
— А ты тратился? Долг вернуть?
Набычился и снова на Дениса пошел, но я удержала за плечи, потом обернулась к Денису.
— Ты… прости меня и иди. Я с мужем, понимаешь? Я с Сергеем. Он вернулся и…
— Любишь его?
Спросил нагло, впервые так нагло и так открыто. Спросил, и я растерялась.
— Отвечай! Любишь? Вот что самое главное, а муж или не муж — значение не имеет!
— Я те щас как дам не имеет! Не унесешь!
— ЛЮБЛЮ! Я его очень сильно люблю! Уходи, Денис и… прости меня!
— Да, и безделушку свою не забудь!
Крикнул Сергей и бросил Денису коробочку с кольцом. Тот ее поймал на лету и спрятал в карман. Больше не обернулся, пошел к машине. А Сергей меня за руку схватил и потянул обратно в подъезд, а потом вдруг к стене прижал и за лицо схватил обеими руками.
— Правда любишь или наврала, чтоб не поубивали друг друга?
Глава 11
— Не знаю… тебя слишком долго не было. Отпусти.
Но он не отпустил. Наклонился ниже, прижался лбом к моему лбу.
— А я люблю. Люблю тебя, Катенок. Так люблю, что трясет самого от одной мысли о тебе, о нас, о нашем сыне. Понимаешь? Я хер тебя кому уступлю, и хер ты от меня избавишься.
Сказал, а мне заорать от счастья захотелось. Никогда раньше не говорил, о любви. Ни одного слова.
