— Мы все нервничаем. Все. Поверьте. И всем нам тяжело.
— Вы… вы знали моего мужа лично? — спросила я, чувствуя, как катятся слезы по щекам.
— Лично не знал. Но я поднял дело, ознакомился. И я помню, как занимался им и семь лет назад. Вы сильно перенервничали, вы просто в шоке, и это нормально. Завтра утром здесь будет психолог и врач. Мы все решим. Я обещаю. Давайте, сделайте глоток.
К моим губам поднесли стакан, и я судорожно глотнула. Потом прикрыла глаза, представляя лицо… этого Сергея, и снова дернулась всем телом. От неузнавания.
— Посидите здесь, хорошо. Попейте воды и отдохните. Успокойтесь немного.
Они оставили меня одну в холодном кабинете, а сами пошли к нему. Я слышала, как доносятся голоса и обрывки фраз, даже смех.
— Шок… так бывает. Держись, дружище.
— Держусь. И не в таком дерьме держался. Узнает, куда денется.
— Конечно, узнает. Вот в гостиницу вас отвезем, и напомнишь, как положено.
От ужаса перехватило дыхание, и я впилась в стакан. Нет, нет. Ни в какую гостиницу я с этим человеком не поеду. Мне нужно уехать. Нужно срочно бежать отсюда. Какие-то деньги мне дала с собой Ларка. Я вызову такси и помчусь на автовокзал. Там есть ночной автобус обратно в мой город. Я ни секунды не останусь здесь.
Вскочила со стула и бросилась к двери, но на пороге возник генерал с какой-то папкой в руке.
— Екатерина Олеговна, давайте немного успокоимся, а? Давайте будем рассуждать трезво и включим благоразумие. Вы же понимаете, что его проверяли, идентифицировали, брали отпечатки пальцев. Что никто не привезет чужого человека и не назовет просто так вашим мужем.
Я быстро кивала и чувствовала, что вот-вот сорвусь в истерику.
— Вот смотрите — личное дело майора Огнева. Давайте, пройдемте к столу.
Он взял меня под локоть и провел вперед. Развязал тесемки папки и открыл ее. Первое, что я увидела, это титульный лист с маленькой фотографией в углу. И… на ней был этот человек. Который назвал себя моим мужем и… говорил, как он. Человек, который находился в той комнате за стеной. Человек с голосом, пробравшимся в самое сердце, и с чужим лицом.
— Вот видите. Папка старая. Я взял ее из архива. Здесь стоят даты и печати. Здесь и биоматериал, и отпечатки. Здесь все.
Я продолжала кивать, потом вдруг мне пришла в голову мысль, и я выхватила сотовый из кармана, быстро набрала номер.
— Сейчас… сейчас вы увидите, что я права. И он… он не Сергей. — заверила в истерике я, едва удерживая мобильный в сильно трясущихся руках, в трубке слышались гудки, пока не ответила сонная Лариса.
— Да…
— Лара!
— Ой, как быстро ты позвонила. Ну что там?
— Лар! Лара!
— Что случилось? Ты чего?
— Лар. Открой ящик нижний в столе. В письменном. Там альбом. Найди фото Сергея, сфотографируй на сотовый и пришли мне. Сейчас. Сделай несколько снимков. Разных. Со свадьбы и еще какие-то.
— Кать, ты чего? Все плохо?
— Сделай это прямо сейчас! — буквально прокричала я.
— Хорошо — хорошо. Я сейчас сфотокаю. Ты только так не нервничай.
— Тошка…
— Он спит. Все хорошо с ним. Я сейчас все сделаю.
Я отключила телефон и осела на стул, выдыхая и чувствуя, что скоро наступит облегчение. Ларка пришлет фото, они увидят, что это не Сергей, и мы все разберемся в этом недоразумении.
Генерал говорил по внутреннему телефону, чуть прикрыв трубку.
— Та не знаю. Тут… есть некоторые проблемы. Нет, она не готова говорить с прессой. С утра точно нет. — бросил на меня взгляд с явным укором и снова отвернулся. — Ты придержи ребят своих, чтоб не налетели, как стервятники. Пусть снимают, но вопросы не задают.
Я тронула лицо руками, вытерла слезы. Дышать было все так же трудно, но я надеялась, что совсем скоро все разрешится. Пару минут.
— Ну что? Вы как?
— Чуть полегче… сейчас моя подруга пришлет фотографии с нашего семейного альбома, и вы увидите, что я права.
Как раз пиликнул сотовый, и я, не глядя, сотрясаясь, включила его и протянула генералу.
— Вот. Смотрите сами. Вы же видите. ЭТО НЕ ОН!
Генерал шумно выдохнул и нервно провел ладонью по подбородку. Пролистал несколько фотографий и бросил сотовый на стол. Он отошел к окну и снова закурил.
— Вы все же возьмите себя в руки, Катя. Человек отсидел семь лет в плену. Чего с ним там только не делали. Он ехал домой. К себе домой! К своей жене! К своему сыну! И уж точно не заслужил вот такого! Вы бы… вы бы хоть немного притворились, что рады… а не придумывали все это.
Я взяла телефон, развернула к себе и чуть не закричала… со свадебной фотографии на меня смотрел… ЭТОТ НЕ МОЙ СЕРГЕЙ… и со второй тоже, и с третьей. Везде был ОН.
Глава 4
Я так и сидела в отдельной комнате, пока они там разговаривали между собой, что-то у него спрашивали, записывали. А я рассматривала фотографии, листала их одну за другой и не могла понять, что со мной происходит. Голова болит в висках, дышать тяжело. Я пытаюсь вспомнить… пытаюсь представить ТО лицо. Но мозг вытворяет страшные вещи. Нет, вместо того, чтобы помочь мне, вместо того, чтобы дать хотя бы смазанную картинку, я начинаю и в своей памяти видеть именно ЭТОГО Сергея.
Но… ведь этого не может быть. Ведь моя реакция, все мое существо противится. Как только увидела, я же поняла, что что-то не так.
Взволнованно пишет Ларка.
«Что там у тебя? Я уснуть теперь не могу. Зачем тебе понадобились фотки?
— Лар… ты же видишь, что на фотках другой человек.
— В смысле? Я… особо не рассматривала.
— Рассмотри. Это ведь не Сергей. Скажи мне, что ты его не узнаешь.
— Кать, нуууу, время прошло, понятно, что там он молодой, зеленый, счастливый.
— Лар… это же не он. Как ты не видишь?
— Не он? В смысле не он? Это же фото с вашего альбома. Я начинаю нервничать. Хоть все бросай и беги к тебе.
— Фото могли подменить.
— Кать, кому это надо? Ты что миллионерша? Или у тебя хата в центре города? Ты, наверное, перенервничала. Вот я была на твоей свадьбе, и я со всей ответственностью говорю, что все с фотками в порядке. Ты… может, попроси у них с врачом поговорить. Прими те таблетки, что я дала. Домой когда?
— Они просят, чтоб завтра еще там побыла. Нужно интервью давать, и что-то у него спрашивать должны.
— Ну это ясно. Мало ли. Может, перевербовали его. Семь лет плена. За это время мог стокгольмский синдром появиться, веру мог сменить вообще.
