Вообразите, как наши американские праотцы почесывали свои пышные бороды и не находили себе места: неужели из-за лишнего цента дохода они «перескочат» из разряда халявщиков в разряд налогоплательщиков? В конце концов, доход $799,99 не облагался налогом, а $800,01 уже облагался. Неужто излишек дохода в два цента в самом деле повлечет уплату $24 налога?
По счастью, нет. Как и в наше время, этот налог не распространялся на весь доход — только на маржу, вплоть до последнего заработанного доллара. Будь вы нищим фермером с Аппалачей или Корнелиусом Вандербильтом (Биллом Гейтсом эпохи железных дорог), первые заработанные $800 всецело ваши.
Если вы заработали $801, то заплатите 3 % только от одного дополнительного доллара, то есть всего 0,03 доллара.
Если вы заработали $900, то заплатите 3 % от дополнительных $100, то есть всего три доллара.
И так далее.
Мне нравится такой наглядный образ: правительство раскладывает ваш доход по ведрам. Первое ведро вмещает $800 и помечено «деньги на выживание». Вы не платите налогов, пока оно не будет заполнено доверху.
Второе ведро — это «деньги на досуг». Ваши деньги будут складироваться туда, когда первое ведро переполнится. С этих доходов правительство берет 3 %.
В 1865-м правительство повысило ставки и ввело третье ведро:
Затем война окончилась. Налог на доходы не взимался несколько десятилетий, но в конце столетия снова начался переполох. В 1893 году страну охватила финансовая паника. В 1894-м, чтобы спасти положение, был введен подоходный налог. Затем, в 1895 году, Верховный суд постановил, что — ха-ха, упс — запрет на прямые налоги распространяется и на тебя, любезный налог на доходы. Ты противоречишь Конституции. Вот досада.
Потребовалось еще два десятилетия, чтобы ввести поправку к Конституции и воскресить подоходный налог. И даже тогда он вернулся без фанфар и знамен, предпочитая красться, как тать в ночи. В 1913 году, когда постоянный подоходный налог взимался впервые, его платили лишь 2 % домохозяйств
[233]. Предельная налоговая ставка для самых богатых составляла жалкие 7 % и даже не покушалась на доход меньше $500 000 ($11 млн в пересчете на сегодняшние деньги с учетом инфляции):
Ставки шли по восходящей от 1 до 7 % с элегантностью алфавита: аккуратная линейная прогрессия с круглыми пороговыми числами, ласкающими взор.
Но почему они были именно такими? Если честно, их выбрали от фонаря.
«Естественно, мы услышим разнообразные индивидуальные суждения, — писал президент Вудро Вильсон, — по поводу того, какое именно налоговое бремя справедливо возлагать на доходы выше обычного уровня»
[234]. Ни одна точная математическая формула не может продиктовать «правильные» налоговые ставки. Налоговое законотворчество — субъективный процесс, полный гипотез, политиканства и оценочных суждений.
Конечно, границы устанавливаются произвольно не только в сфере налогового законодательства. В США вы не имеете права покупать алкоголь за день до того, как вам исполнится 21 год, но на следующий день — на здоровье. Теоретически закон мог бы облегчать вам жизнь постепенно: разрешить покупать пиво после 19 лет, вино после 20 и крепкие напитки после 21 года, но общество выбрало четкую и простую черту, а не трудноосуществимую шкалу.
Авторы закона 1913 года о подоходных налогах пошли другим путем. По-моему, забавно, что они выбрали такие крошечные приращения для такого скромного налога. Налоговых разрядов было семь, как и сейчас, однако в наше время диапазон между самой низкой и самой высокой ставками составляет 27 %, а тогда — всего 6 %. Похоже, правительство не доверяло маржинальному характеру системы и поэтому стремилось избежать больших скачков между ставками. Возможно, они представляли себе следующий график:
Если рассматривать каждую налоговую ставку по отдельности, переход в следующий разряд выглядит резким и дерганым. Поэтому законодатели стремились сгладить систему, сделать ее безопасной и градуированной.
Пустая трата сил, если вам интересно мое мнение. Здравомыслящих налогоплательщиков не интересуют абстрактные свойства налоговой схемы. Их интересует, сколько они платят — как общая сумма, так и маржа, и они хотят гарантий, что повышение дохода на один доллар никогда не изменит уже уплаченного налога. Соответствующий график выглядит так:
На первом графике мы видим резкие скачки, на втором — одну непрерывную линию. Смену налоговых ставок отражает неравномерный уклон — приятный и пологий для низкой налоговой ставки, резкий и крутой для высокой. Этот график лучше отражает то, как действительно воспринимается переход из одного налогового разряда в другой: не рывки (математики сказали бы, точки разрыва), а моменты, когда один наклон уступает место другому (недифференцируемые точки — на языке матанализа).
Очевидно, никто не рассказал об этом Конгрессу, потому что там настолько опасались резких прыжков между налоговыми ставками, что дошли до комичного предела в налоговой схеме 1918 года
[235]:
