– Со мной его дочь. Если я повезу Джета в больницу, ей придется поехать с нами, а у нее завтра баскетбольная тренировка перед школой. Она уже легла спать. Ей уже одиннадцать… как думаешь, ее можно оставить одну? Больница недалеко, в четырех кварталах. Она никогда не просыпается среди ночи. Хотя, видит бог, будет ужасно, если она проснется и никого не найдет. Наверное, придется ее разбудить.
Не знаю, что на меня тогда нашло.
– Поезжай в больницу. С ней все будет в порядке. Что может случиться? Поставь в ее комнате камеру и проверяй на телефоне. Она уже достаточно взрослая. На твоем месте я бы отвезла сына в больницу.
– Правда? Ты так считаешь?
– Конечно, поезжай. Ты ведь недолго, она и не проснется. Нельзя рисковать жизнью малыша. Если, не дай бог, что-то…
Я бы никогда не оставила Вайолет одну, но мне хотелось, чтобы ты разозлился на Джемму. Мне было нужно, чтобы она совершила нечто, по твоему мнению, запредельно ужасное.
– Ох, Энн, даже не знаю…
– Возьми его и поезжай, – настойчиво повторила я. – Я отсюда слышу, как он дышит. Честно говоря, звук ужасный. Я волнуюсь.
Когда я повесила трубку, мне стало стыдно.
На следующее утро Джемма прислала сообщение. Ее продержали в очереди четыре с половиной часа, а потом посоветовали горячий душ и паровые ингаляции. У ребенка ничего страшного, беспокоиться не о чем.
На следующей неделе я встретила ее на собрании клуба. Узнав, что она бросила Вайолет одну, ты пришел в ярость. Я представила, как ты злобно выплевываешь ругательства сквозь зубы, – ты всегда так делаешь, когда по-настоящему злишься. Я думал, что могу тебе доверять. Мне казалось, ты хорошая мать.
– Не знаю, Энн. Вероятно, не следовало так поступать. Я не могла связно думать.
– Прости, должно быть, я дала тебе плохой совет, но ты действовала, исходя из лучших побуждений.
– Да, наверное. – Она вела себя менее оживленно, чем обычно. Я знала: это из-за меня. Сев в такси, я написала ей: Все в порядке? Ты сегодня какая-то подавленная.
Просто тяжелая неделя. Ничего личного, правда-правда.:)
Ложь во благо. Мне стало горько от мысли, что я предала Джемму. Я начала проникаться к ней любовью.
Глава 70
Я забыла упомянуть еще об одной, возможно, самой важной стороне нашей дружбы. В обществе Джеммы я становилась мамой Сэма. В моей душе он вернулся к жизни; не думала, что такое возможно. Мой чудесный сын, веселый разговорчивый малыш в запачканной футболке, бегающий босиком по дому. Ему нравилось играть с портновским сантиметром, он обожал гаражные распродажи, коллекционировал пакетики с сахаром из ресторанов и каждый день расспрашивал меня о Матушке-Природе, как она управляет погодой. По выходным мы плавали в бассейне, а в будни, по дороге в садик, покупали кексы в кафе. Обувь вечно была ему мала. Он любил слушать о том, как появился на свет.
По средам я весь день придумывала, о чем буду рассказывать в клубе, – о том, что он всю ночь не спал и я умираю от недосыпа или как он плакал, не желая оставаться в детском саду. А может, о том, что рассказала о нем воспитательница, когда я забирала его из сада. Истории о Сэме стали навязчивой идеей – я раз за разом мысленно прокручивала сюжетные линии, думая о том, каким бы он был сейчас, если бы Вайолет его не убила. Впрочем, в те дни я старалась по возможности не думать о ней. Среды предназначались только для Сэма. Когда Джемма упоминала о Вайолет в разговоре, я внимательно слушала, – с одной стороны, мне хотелось заглянуть в вашу совместную жизнь, а с другой стороны, было неприятно, что моя дочь живет в тени ребенка, которого ты завел вместо Сэма.
Мне нравилось, когда Джемма расспрашивала меня о сыне. Однажды она отметила, что при упоминании его имени я преображаюсь; от нее не укрылось мое внутреннее сияние. Никто никогда не говорил со мной о нем, и вдруг появилась Джемма. Для нее Сэм был так же реален, как и для меня.
Я не подумала о фотографиях.
Однажды Джемма спросила, можно ли ей взглянуть на фотографию Сэма. Она даже придвинулась ближе и взглянула на мой телефон, словно ожидая, что я тут же начну перелистывать многочисленные снимки.
– Ой, я только что почистила память. – Я невозмутимо убрала телефон в сумку и переменила тему.
Вечером я налила себе бокал вина и принялась искать в Интернете фотографии четырехлетних мальчиков, похожих на Сэма. Я просматривала открытые аккаунты в соцсетях, наблюдая за жизнью счастливых детей, надувающих пузыри из жевательной резинки, катающих машинки, перепачканных мороженым. Когда бутылка почти опустела, я наконец нашла подходящего малыша. Темные кудри, щербатая улыбка, большие голубые глаза. Шиобан Макадамс, днем – мама Джеймса, ночью – кондитер.
Я провела пальцем по ее лицу на экране. Она выглядела очень усталой и очень счастливой.
Я сохранила с десяток фотографий Джеймса и поставила одну в качестве заставки на телефоне – мальчик качался на качелях, широко раскинув руки. Сэм тоже любил качели.
Иногда я покупала в секонд-хенде детские вещи и дарила Джемме якобы от Сэма. Я ни за что бы не рассталась с его настоящими одежками или игрушками, к тому же вы с Вайолет могли их опознать. Каждый раз она прижимала подарок к груди, словно обнимала самого Сэма, и у меня теплело на душе оттого, что он ей небезразличен.
Как-то раз Джемма принесла красивый набор кубиков, явно очень дорогой.
– Муж предложил отдать их тебе. Нам их подарили, но он уже купил такие Джету. Папа у нас архитектор. – Она застенчиво улыбнулась.
Судя по всему, Джемма не сообщила тебе о моей роли в инциденте с поездкой в больницу. Я благодарно прижала коробку к груди – точно так же, как она. Когда люди много времени проводят вместе, они копируют жесты, мимику, манеру поведения и в результате становятся похожими друг на друга. Возможно, Джемма тоже иногда неосознанно подражает мне; например, как я подкручиваю кончики искусственных волос или прищелкиваю языком, когда размышляю. Кто знает, может быть, в такие моменты ты вспоминаешь обо мне – лишь на краткое, эфемерное мгновение. И все же.
Прощаясь, я попросила ее поблагодарить тебя за подарок. А потом сказала то, чего говорить не следовало, – что я бы с удовольствием познакомилась с вами: с тобой, Джетом и Вайолет. Конечно, это было совершенно невозможно, но мне хотелось завести разговор о тебе. Джемма кивнула и предложила нам при случае сходить вместе поесть пиццу.
– Кстати, как дела у Вайолет?
– Замечательно. У нас все хорошо, – рассеянно ответила она, набирая сообщение в телефоне.
Возможно, Джемма мне лгала. Возможно, ей тоже казалось, что с моей дочерью не все в порядке. Понимала ли она, что ее сын в опасности?
Я коснулась ее руки, так же как она касалась моей, и поцеловала в щеку на прощанье.
Стало ясно: следующую встречу лучше пропустить, слишком уж мы сблизились. Я отнесла кубики домой и положила в комнату Сэма.
