— Ваша светлость, — она, наконец, решилась заговорить с ним. — Наверное, в поместье уже съехались гости? Матушка следует за нами в другой карете?
Граф поднял на нее глаза, и Лисбет стало жутко от тьмы, блуждающей в них. Это был совсем не тот человек, что ухаживал за ней.
— Никаких гостей, графиня, — он неприятно улыбнулся. — Это наш день и кто как не мы должны радоваться ему. Зачем нам кто-то еще? А насчет вашей матушки — я отправил ее домой, в ее возрасте не очень полезно трястись в экипаже столь долгое время.
Лисбет захотелось плакать, но она сдержала себя, все еще надеясь, что все пойдет по-другому, как только они прибудут в поместье. Возможно, муж прав и матушке лучше вернуться домой…
Ее тоскливые размышления прервало грубое прикосновение — граф схватил ее за колено и сжал его цепкими пальцами. Другая рука потянулась к ее груди, и девушка вскрикнула, отталкивая ее от себя.
— Что вы делаете?!
— Вы моя жена и я хочу оценить все, что мне досталось, — криво усмехнулся Лепольд, и его дыхание стало частым и прерывистым.
— Мы ведь в экипаже! — сдерживаемый до этого момента страх, накатил на Лисбет удушливой волной. — Прошу вас, ваша светлость!
Но граф, будто не слышал ее мольбы и, схватив за плечи, резко развернул к себе спиной. Онемевшая от происходящего девушка замерла и лишь тихо всхлипнула, когда почувствовала, как грубые руки задирают подол ее платья.
Весь остальной путь, Лисбет ехала, сжавшись в тугой комок и сдерживая рвущиеся из груди рыдания. То, что произошло, было ужасным и ей хотелось умереть от унижения. Лучше бы она вышла замуж за старого виконта. Лисбет чувствовала себя грязной, будто ее измазали чем-то отвратительным и дурно пахнущим.
Леопольд спал, раскинувшись на своем сидении, и глядя на него, она испытывала ужасное отвращение, граничащее с ненавистью.
Девушка с ужасом представляла, какое будущее ее ждет с этим животным и все-таки расплакалась от невыносимого чувства безысходности.
«Гнездо ворона» темной громадой выступало из темноты, и Лисбет еще больше сжалась, когда граф помог ей выбраться из кареты, шаря жадными руками по ее телу.
— Прошу, — он распахнул перед ней большие, скрипучие двери. — Ваш новый дом, графиня.
Девушка шагнула внутрь, ощущая себя птичкой, проглоченной огромной пастью какого-то чудовища и остановилась посреди мрачного холла.
Начали собираться слуги и по их виду, Лисбет поняла, что с ними здесь не церемонятся. Забитые, испуганные, они смотрели на своего хозяина бегающими глазами и ожидали распоряжений.
— Это моя супруга, — сказал Леопольд, обращаясь к ним. — Проведите ее в покои и подготовьте к моему визиту. Быстрее! Проклятые лентяи!
К Лисбет подошла молодая женщина и, сделав книксен, пригласила следовать за ней. Поднимаясь по лестнице, девушка не могла унять дрожь, охватившую ее с ног до головы, слыша, как граф кричит на своих слуг.
— Принесите мне вина! Много вина! У меня сегодня праздник!
Глава 31
День святого Мартина начался с невероятных ароматов, доносившихся из кухни. Гуда запекала гуся, тушила рагу и замешивала тесто на пирог. Она несколько раз сказала мне, что будет делать пельмени и я, наконец, решилась приготовить майонез.
Мия шепнула мне, что платье Полин готово и это было еще одним сюрпризом для девочки, которая с нетерпением ждала этого праздника. Барон приехал сегодня с утра, пробыв в своем поместье пару дней, и что-то подсказывало мне, что его больше интересовала кузина, чем день святого Мартина в нашем обществе.
Все уже давно поняли, что Хенни отвечает ему взаимностью, и мы с мужем ждали, когда Ливен сделает ей предложение. Филипп даже намекнул, что, скорее всего это замечательное событие случится на Рождество.
Девушка уже не смущалась при встрече и так открыто улыбалась Ливену, что было ясно — Бог создал прекрасную пару.
Гуда больше не удивлялась моей активности на кухне и лишь с интересом поглядывала на то, что я делаю.
Однажды мне на глаза попалась кулинарная статья, в которой было рассказано о появлении майонеза. Из всех предполагаемых вариантов, мне запомнился один — в Средиземном море есть остров Менорка. Его столицей являлся старинный город Маон и в восемнадцатом веке за этот край велись непрерывные войны между европейскими правителями.
Первыми город захватили французы, но вскоре город осадили англичане, а с продуктами в осажденном городе было напряженно — оставались только оливковое масло и индюшачьи яйца. Гарнизонные повара пытались разнообразить меню всеми силами, но набор доступных продуктов был слишком скуден.
Когда французский гарнизон уже смотреть не мог на всякие омлеты и яичницы, повар в конце-концов нашел прекрасное решение — он тщательно взбил свежие яичные желтки с сахаром и солью, постепенно подливая малыми порциями оливковое масло. Потом добавил в смесь лимонный сок и еще раз тщательно все перемешал.
Даже самый простой солдатский хлеб с такой добавкой становился изумительно вкусным!
Солдаты были в восторге. Так появился замечательный соус, позднее названный по имени осажденного города — «маонским соусом» или «майонезом».
Естественно в прошлой жизни готовить майонез было куда проще, но если его могли делать в восемнадцатом веке, то смогу и я. Ингредиенты мы взбивали по очереди с кузиной и после тщательного, настойчивого труда над нашим соусом, мы получили довольно вкусный, а главное абсолютно натуральный майонез. Теперь пельмени заиграют новыми вкусовыми красками, да и остальные блюда тоже.
— Это ведь вкусно! — воскликнула Гуда, облизав ложку, которую я протянула ей на пробу. — Ваша светлость, язык можно проглотить!
— Этот соус очень подходит к пельменям, — сказала я, довольно улыбаясь. — Но много его делать нельзя, иначе он испортится.
Закончив с майонезом, я решила вывести Полин на прогулку — малышка уже чувствовала себя хорошо, и ей был нужен свежий воздух. Кузина, конечно же, согласилась идти с нами, и, одевшись теплее, мы отправились в парк.
Погода стояла чудесная, тучи рассеялись, и солнышко мягко сияло осенними лучами. Мы шли по аллее к озеру, и я высматривала дерево с дуплом, чтобы показать Полин жилье Травинки и передать ей подушечку.
Девочка весело прыгала впереди, Блинчик скакал возле нее, а мы с Хенни наслаждались последним солнышком перед наступающей зимой.
— Ты стала тоньше, дорогая, — кузина прищурилась, рассматривая меня. — Мне кажется, что вся твоя одежда немного велика на тебя.
— Да, отказ от жирной пищи сделал свое дело, — я почувствовала гордость за себя. Пусть не быстро, но я стройнела, и это не могло не радовать. — Придется сказать Мии, чтобы она сняла новые мерки.
— Ты стала краше, увереннее в себе и мне кажется, что граф имеет к этому непосредственное отношение, — кузина вздохнула, и я догадалась, что она думает о Ливене.
