– Или что, у тебя где-то лишняя ракета завалялась? – продолжал Данила, поднимаясь и утирая рукавом кровь возле носа.
Кирилл прорычал, опуская кольт и разворачиваясь лицом к панку.
– Господи, как ты жалок, – он покачал головой, – ты собираешься пожертвовать всей операцией ради него. Маленький мальчик, которому одиноко настолько, что он готов вцепиться в любого, кто хоть как-то обратит на него внимание. Неужели ты считаешь этого пацана каким-то дорогим для себя человеком, может даже семьей? Он восхищается тобой и видит в тебе защиту, а ты уже готов всем пожертвовать, лишь бы не рушить эту его иллюзию. Чтобы не рушить собственную иллюзию, что ты кому-то нужен. Я понял. Я понял, как ошибся в своем выборе. И это тебя называют сверхчеловеком? Господи, как же это жалко. Если сверхлюди такие, как ты, то я предпочту остаться обычным человеком.
Кирилл прошел мимо Данилы, собираясь уйти, но задержался в дверях:
– Я разочаровался в тебе, красноглазый. Когда ты потерпишь крах, я первый приду рассмеяться тебе в лицо.
Он ушел, оставляя нас с Данилой в тяжелой тишине. Немного помявшись, я начал говорить то, что крутилось у меня в голове:
– Он прав. Логичнее и рациональнее взять его. Я тебе не сумею помочь, поэтому…
– Пошел вон. – Тихо, но отчетливо, сказал Данила.
– Я понимаю, ты расстроен, но…
– Я сказал тебе, пошел. Вон.
Мне стало не по себе, но я оцепенел, не мог пошевелиться.
В следующую секунду, панк схватил железный прут и со всей силы ударил им по носу ракеты, где тут же осталась вмятина.
– Ты чего?
Я подскочил к панку, останавливая его от очередного удара. Он выпустил железку из рук, с разворота ударяя мне в лицо. Я пошатнулся, падая на пол. Он тут же сел сверху, замахиваясь и ударяя меня в нос.
– Как же я вас всех ненавижу. Всех-всех-всех. Ненавижу, – он бил меня, продолжая говорить, – мне никто не нужен. Я один. Я и Кошка. Никто, никто из вас, тварей, мне не нужен. Ненавижу вас всех.
Он остановился, вставая с меня. Пытаясь перевести дух и не отключиться, я поймал его взгляд исподлобья и ужаснулся сквозившим в нем непередаваемой злобе и ненависти. Потом, он медленно закрыл глаза, выдыхая.
И ушел, оставляя меня лежать на полу в луже собственной крови.
Глава 16. Осознание человечности.
Я сидел на полу гаража и гладил кота. Челюсть и все лицо болели. Кровь только-только престала капать из разбитого носа, я постоянно шмыгал им, сглатывая тягучую кровь. Кот будто беспокоился за меня, привстав и мягко постукивая лапками по моей щеке.
– Все хорошо, кот, все хорошо. Твои хозяин просто дурак, ничего страшного, – успокаивал я животное.
Данила вернулся в гараж, держа в руках тряпичный сверток.
– Поднимайся. Поедем, – он кинул сверток мне.
Я поймал его одной рукой, а кот зашипел на панка, вставая на дыбы. Руке быстро стало холодно – Данила принес мне лед, завернув в полотенце. Я усмехнулся, прикладывая его к разбитому носу.
– Что, это, нашел себе защитника, – он попытался неловко пошутить про меня и кота, но сразу понял, что получилось глупо, – короче, это, жду в машине. Не тяни.
– А что, сам не справишься? Зачем я тебе?
– Просто поехали, – виновато ответил он и вышел.
Я еще пару минут подержал лед возле лица. Стало действительно лучше. Я поплелся к выходу, опуская кота на пол:
– Ты остаешься за главного, понял?
Кот в ответ мяукнул и выбежал наружу. Я запер дверь и вышел. Данила ждал меня в кабине бульдозера, нервно постукивая ногтем по рулю.
– Куда едем? – спросил я, захлопывая дверь.
– В лабораторию отца. Ну то есть, это, не совсем туда, но рядом.
Он завел мотор, нажимая на газ.
– Разве туда не далеко ехать? Часов пять в одну сторону, если я правильно помню. Мы успеем?
– Успеем.
– А Кирилл?
– А что он?
– Разве он не против этой твоей внезапной поездки?
– Он мне, это, не указ. Его мнения никто не спрашивал.
– Понятно, – я отвернулся к окну, смотря будто сквозь предметы.
Не сказать, что я был обижен на Данилу, но говорить с ним все равно не хотелось. Да он и сам понимал, что натворил, я мог ощущать его чувство вины в каждом взгляде. Помолчав с минуту, он заговорил:
– Это, слушай, Богдан, я…
– Все нормально. Я понял.
Он закусил нижнюю губу, кивнув в ответ.
Этот маленький жест с его стороны растопил лед. Я тихо улыбнулся уголком рта и включил магнитолу.
Я не заметил, как заснул. Очнулся я от тихого похлопывания по плечу.
– Просыпайся. Приехали.
Панк тут же заглушил мотор, спрыгивая из кабины. Я лениво потянулся и потеплее укутался в шарф – северный холод давал о себе знать.
Мы вошли в кабинет отца панка. На полу и столе все еще была кровь, но тело исчезло.
– Не хорошо это, – сказал Данила, – они теперь засуетились.
– Из-за смерти твоего отца?
– Ага.
– Я все хотел спросить…
– Умеешь ты выбирать время и место для своих расспросов, – он уселся за компьютер.
– Точно, ага. Так вот, а какие цели у Кирилла? Почему он тебе помогает? Что ему надо?
– Как что? Уничтожение тех, кто правит землей.
– Да, но зачем?
– Ах да, все забываю, что ты наивный тепличный мальчик. Видишь ли, все, кто, это, жил и живет Поверхности, ненавидят правителей. Они бросили нас и обрекли на скотское существование. Ненависть к ним – это то, что объединяет абсолютно всех панков. Ледяной король, это, не исключение. Он пойдет на все, чтобы отомстить им за свою жизнь. Таким, как он, больше не для чего жить. Если отнять у него ненависть, он, это, тут же вышибет себе мозги. К тому же он, ненавидит не только правителей, но и вообще всех людей.
– Типа мизантроп?
– Типа да.
– Понятно.
Внезапно, свет стал чуть тусклее, загорелись аварийные красные лампы. Громкая сирена заставила меня вздрогнуть.
Я непонимающе посмотрел на Данилу. Тот тоже вздрогнул от неожиданности.
– Что это?
– Не знаю, но, это, видимо после убийства отца, они поставили жучок на его компьютер. Черт, я, как дурак, попался в их ловушку.
Он занервничал, ища что-то в данных компьютера.
– И что делать?
– Бежать. Скоро сюда явится охрана.
– Ты знаешь, куда бежать?
