Ника Макгрегора тоже пригласили на пикник, но он отказался, сославшись на какие-то проблемы с кули.
– Опять что-то случилось в рабочем поселке? – шепотом спросила Гвен у Лоуренса.
– Там всегда какие-нибудь мелкие раздоры. Тебе не о чем беспокоиться.
Гвен кивнула. После инцидента с поранившим ногу тамилом Макгрегор был холоден с ней. Он помог договориться с новыми садовниками и проявил слабый интерес к идее заняться сыроделием, но в остальном держался отстраненно. Гвен пыталась привлечь его к своим планам по обустройству поместья, но Макгрегора интересовал только чай.
День выдался прекрасный. Озеро блестело на солнце, свежий ветерок холодил кожу. Гвен следила за стайкой бабочек, которые облачком вились над поверхностью воды. Спью поскакал за ними, поднимая тучу брызг и радуясь возможности пошалить. Боббинс лежала на берегу, положив голову на лапы. Она не была такой любительницей приключений, как ее приятель, к тому же ей скоро рожать. Гвен с интересом и сочувствием наблюдала за собакой, которая с трудом носила свой тяжелый живот.
– Забавно, – сказала она, откидываясь назад, чтобы понежить лицо на солнце. – Боббинс – наблюдатель, а Спью – деятель. Похоже на нас с Фрэн. Я бы хотела, чтобы она приехала сюда, Лоуренс.
– Мы уже это обсудили, дорогая.
– Обещаю, я буду помогать всем, чем смогу, – заявила Верити. – Я поэтому и не поехала в Англию.
– Уверен, Гвен тебе очень благодарна.
Верити широко улыбнулась ей и обратилась к брату:
– Дорогой, давай уже откроем корзину.
Лоуренс расстегнул пряжки, вытащил две бутылки шампанского, несколько бокалов, которые передал по кругу, и три тарелки с сэндвичами.
– Мм… – промычал он, снимая крышку с одной из тарелок и принюхиваясь. – Кажется, здесь лосось и огурец.
– А что еще есть? – спросила оголодавшая Гвен.
– Не объявишь ли нам, что на двух других, Пру? – обратился к девушке Лоуренс.
Пру, тихая и скромная, типичная бледнокожая англичанка, которая под цейлонским солнцем становилась ярко-розовой, была немного старше Верити, но это не помешало им подружиться.
– Конечно. – Она взяла в руки обе тарелки. – Здесь яйца и салат, а здесь что-то такое, мне незнакомое… Ах да, разумеется, это бринджал.
– Бринджал на сэндвиче? – удивилась Гвен, вспоминая свой обед у Кристины.
– Именно! – кивнула Верити. – У нас на пикниках всегда есть одно иностранное блюдо, верно, Лоуренс? Это семейная традиция. Разве у вас в семье нет своих традиций?
Лоуренс поправил на голове шляпу и взглянул на сестру:
– Верити, теперь семья Гвен – мы.
Та покраснела:
– Конечно. Я не имела в виду…
Лоуренс открыл шампанское, наполнил бокалы, потом встал и произнес:
– За мою прекрасную жену!
– Верно, верно! – поддержала его Пру.
Когда все наелись, Верити, опорожнившая не один бокал шампанского, встала:
– А теперь, Лоуренс, как ты знаешь, должна быть прогулка вдоль озера. Ты идешь?
– Не думаю, что я это осилю, – сказала Гвен, протягивая руку Лоуренсу.
– Но ты-то пойдешь, правда, Лоуренс? Ты всегда ходил. Гвен прекрасно проведет время с Пру.
– Тем не менее я останусь с Гвен.
Гвен сверкнула на него благодарной улыбкой, и он пожал ее руку.
– Остерегайся водяных буйволов, – посоветовал Лоуренс вслед сестре, которая выглядела немного обиженной.
В этот момент Спью, гонявшийся за цаплями, выскочил из озера, обежал вокруг Верити и обдал ее водой. Гвен огляделась в поисках Боббинс, которая куда-то пропала.
– Чертова псина! – выругалась Верити, стряхивая брызги с платья.
«Как обычно, она выбрала не тот цвет, – подумала Гвен. – Оранжевый не идет к ее желтоватому лицу, а солнечный свет, отражаясь от платья, придает ему какой-то ядовитый оттенок».
– Я пойду с тобой, Верити, – сказала Пру и направилась к ней.
– Нет. Я возьму с собой Спью, пусть набегается. У тебя не хватит сил, слишком жарко. Пошли, Спью.
Огорченная отказом, Пру села на свое место:
– Нет, конечно, ты права. Я не так энергична, как ты.
Гвен окликнула Лоуренса, сделавшего несколько шагов к озеру:
– Как ты думаешь, можно мне намочить ноги?
Лоуренс обернулся:
– Почему нет? Я не хочу, чтобы ты совсем изнежилась.
– Ты хочешь пойти, Пру? – спросила ее Гвен, снимая туфли.
Пру покачала головой, тогда Гвен спустилась к воде, села на траву, одной рукой скатала чулки, другой придерживала шляпу. Лоуренс помог ей встать, и они вместе прошли немного дальше. Вода мягко плескалась у берега, Гвен пошевелила пальцами ног, наслаждаясь прохладой.
– Тут так красиво, правда? – сказала она.
– Это все из-за тебя.
– О Лоуренс, я так счастлива! Надеюсь, это будет длиться вечно.
– Нет абсолютно никаких причин, почему это должно кончиться, – сказал он и поцеловал ее.
Гвен заметила севшую на камень птичку.
– Посмотри на эту малиновку, – сказала она.
– Вообще-то, это кашмирская мухоловка. Интересно, откуда она здесь. Обычно их видишь на полях для гольфа в Нувара-Элии. Это очень красивое место между городом и горами.
– Ты много знаешь про птиц.
– Про птиц и про чай.
Гвен засмеялась:
– Расскажи мне о них, чтобы я могла научить нашего малыша.
– Наших малышей, ты хотела сказать!
Лоуренс обхватил ее руками, и она посмотрела на него. Глаза его сияли, он выглядел таким гордым и счастливым, что у Гвен едва не разорвалось сердце от избытка чувств.
Но потом, взяв ее за руки, Лоуренс пытливо вгляделся ей в лицо и вдруг посерьезнел:
– Гвен, если бы я только мог объяснить тебе, как сильно ты изменила мою жизнь.
Она отстранилась от него:
– К лучшему, я надеюсь.
Лоуренс сделал глубокий вдох, и все его лицо осветилось улыбкой – как же это нравилось Гвен!
– Больше, чем ты можешь себе представить, – сказал он. Порыв ветра бросил ей волосы в глаза, и он заправил локон за ухо. – После Кэролайн я думал, моя жизнь закончилась, но ты вернула мне надежду.
Ветер подул сильнее, Гвен сняла с головы шляпу, прильнула к теплой груди мужа и устремила взгляд на озеро. Лоуренс не всегда мог ясно выразить свои чувства, но, когда он гладил ее по волосам, она понимала, как сильно он ее любит. Наклонив голову, он развернул Гвен спиной к себе. Она закрыла глаза – отражавшийся от воды солнечный свет слепил их – и почувствовала губы Лоуренса у себя на шее, за ухом. Дрожь пробежала по ее телу. «Вот бы запомнить этот миг навсегда», – подумала Гвен.
