Мужчина посмотрел на них, и Гвен с удивлением узнала в нем тамила, которому помогла, когда только что приехала на плантацию, – того, поранившего ногу. По смятению на его лице Гвен поняла, что он тоже ее узнал. Из-за их предыдущей встречи у него были неприятности, и она прекрасно понимала, что этому человеку, вероятно, не по вкусу ее участие. Однако она присела на корточки и осмотрела девочку, а та подняла голову и взглянула на нее большими, полным слез карими глазами. Дыхание у Гвен участилось. Глаза девочки напомнили ей о Лиони, она инстинктивно протянула к ней руку, кровь бросилась в голову.
Гвен постаралась прервать поток воспоминаний о дочери и успокоиться. Эта девочка была старше Лиони, ей лет восемь, она тамилка, а не сингалка, и кожа у нее гораздо темнее. Нога бедняжки была изогнута под каким-то странным углом, лодыжка опухла, а одежда была мокрая. Сперва Гвен подумала, что девочка описалась, но, принюхавшись, поняла, что от нее пахнет молоком.
– Иди и принеси кувшин, который мы видели, Хью. Разбитый, на тропинке.
Когда мальчик вернулся с двумя черепками, девочка отпрянула и заговорила на тамильском.
– Она просит прощения, мама.
– Ты ее понимаешь?
– Да, мама. Я каждый день слушаю кухонных мальчиков.
Гвен удивилась. Сама она говорила по-тамильски очень плохо, а ее сын – да, он понимал сингальский, но тамильский?!
– Спроси ее, за что она просит прощения?
Хью произнес несколько слов, девочка что-то ему ответила и заплакала.
– Она не скажет.
– Ты уверен? – (Напустив на себя очень важный вид, Хью кивнул.) – Она что-нибудь сказала? – (Он покачал головой.) – Ну да ладно, это не важно. Сбегай на кухню и скажи, что маме нужны два мальчика. Ты понял?
– Да, мамочка.
– И приведи их сюда, сразу. Скажи, тут экстренный случай.
– Что значит экстренный?
– Ну вот такой, дорогой. Давай скорее.
Мужчина снова стал поднимать девочку, но та взвизгнула от боли. Гвен покачала головой, и мужчина оставил свои безуспешные попытки. Он посмотрел в сторону рабочего поселка и взмахнул руками, кажется, ему хотелось поскорее уйти, но Гвен не могла позволить ему забрать туда девочку в таком состоянии.
Через несколько минут Хью вернулся с двумя кухонными мальчиками. Те обменялись с мужчиной несколькими фразами на тамильском.
– О чем они?
– Они говорят слишком быстро, мамочка.
Гвен знаками показала, чтобы кули подняли девочку, те послушались: один взял ее под руки, другой – за ноги. Она завыла, а мальчики сделали несколько шагов в сторону рабочих линий.
Велев им остановиться, Гвен указала на дом.
Мальчики обменялись недовольными взглядами.
– К дому, сейчас, – сказала Гвен по-тамильски, надеясь, что ее поймут.
Хью выпятил грудь и повторил за ней, пытаясь изобразить из себя хозяина.
Гвен отвела всех в обувную кладовку, убрала со стола мусор и приказала кули положить девочку туда. Мужчина вошел следом за ними и стоял, переминаясь с ноги на ногу.
Гвен выдвинула стул:
– Хью, скажи, чтобы он сел. Я позвоню доктору.
На шум явился дворецкий, но тут же отпрянул, увидев тамила и девочку.
– Им тут быть не положено, леди. Там у них есть фармацевт. Вы должны позвонить на фабрику.
– Я звоню врачу, – повторила Гвен и быстро прошла в холл мимо ошарашенного дворецкого.
К счастью, Джон Партридж оказался в своей приемной недалеко от Хаттона и не заставил себя ждать. Гвен сама открыла ему входную дверь, он вошел, запыхавшийся, и принес с собой запах трубочного табака.
– Я приехал, как только смог. Вы говорите, пострадал ребенок?
– Да. Она в обувной кладовке.
– Правда?
– Я не хотела лишний раз переносить ее. Думаю, у нее сломана лодыжка.
Партридж вошел в комнатушку и тихо ахнул:
– Вы не сказали, что она тамилка.
– Это имеет значение?
Доктор пожал плечами:
– Для меня и для вас, вероятно, нет, но все же…
– Мне сказали, что там есть фармацевт, который занимается неотложной помощью, но я подумала, ей нужен квалифицированный врач, причем быстро.
Гвен держала девочку за руку, пока врач ее осматривал.
– Вы правы, – сказал он, распрямляя спину. – Если бы ногу ей вправили кое-как, она могла бы на всю жизнь остаться калекой.
Гвен медленно, с облегчением выдохнула. Она не могла признаться себе, что ее не покидает тоска по Лиони, хотя не верила, что желание позаботиться об этом ребенке возникло у нее только из-за этого.
– У вас дома есть гипс?
Она кивнула и велела мальчику принести.
– Лоуренс и Хью делают из него фигурки.
Доктор погладил девочку по голове и заговорил с ней на ее родном языке.
– Я не знала, что вы так хорошо объясняетесь на тамильском.
– До приезда сюда я работал в Индии, там кое-чего нахватался.
– Стыдно сказать, я почти не говорю на этом языке. Прислуга всегда общается со мной по-английски, так что у меня почти нет возможности практиковаться. Вы не объясните отцу девочки, что́ собираетесь делать? Я думаю, это отец.
Доктор сказал несколько слов тамилу, тот кивнул.
Партридж взглянул на Гвен:
– Он – отец и хочет забрать ее домой сейчас. Ему нужно идти работать – стричь кусты, и он боится, что попадет в беду из-за того, что принес ребенка сюда. Он прав. Макгрегору это не понравится.
– К черту Макгрегора! Она всего лишь маленькая девочка. Взгляните на нее. Скажите ее отцу, что вам придется вправлять ей лодыжку.
– Хорошо. Девочке и правда лучше полежать пару дней без движения.
– В таком случае я настаиваю, чтобы она осталась здесь до тех пор, пока ей не станет лучше. Мы принесем пару раскладушек, и отец сможет побыть с ней.
– Гвен, будет лучше, если он вернется в рабочие линии. Иначе ему запишут прогул. А это грозит не только вычетом из заработка, но и потерей работы.
Она немного подумала.
– Макгрегор говорил, что грядут сокращения.
– Вот именно. Ну что, договорились? Я скажу ему, что он может идти.
Гвен кивнула, и Партридж объяснил мужчине ситуацию. Тот все понял и сжал руку дочери, но, когда он вышел из кладовой, малышка накуксилась.
Доктор взглянул на Гвен и слегка покраснел:
– Боюсь, мне никогда не разобраться до конца, как случилась эта путаница с вашим рецептом. Простите меня. Никогда раньше я не допускал таких ошибок.
