Сихан сдержанно поклонился в ответ.
— Что привело вас сюда, уважаемый? — спросил лысый. Голос у него был неожиданно зычный и глубокий, словно идущий не из горла человека, а из самого сердца горы.
— Я привел ученика, оядзи, — ответил сихан.
— Он готов к испытанию?
— Не думаю, что после испытания стихией Земли следующее испытание покажется ему слишком сложным, — отрезал сихан.
Виктору показалось, что по резиновым губам человека в маске скользнула змеиная улыбка.
— Что ж, всё готово, — сказал лысый, отступая в сторону. — Прошу.
Они вновь двинулись вперед. Проходя мимо лысого и того, что был в маске, Виктор остро почувствовал волну неприязни, исходящую от них. Что ж, их можно понять. Белый гайдзин, вторгшийся в святая святых и имеющий то, о чем они могут только мечтать. Их можно понять…
Коридор кончился.
Перед ними открылась гигантская пещера.
Виктору подумалось, что, скорее всего, в незапамятные времена гора была вулканом… в потухшем кратере которого обосновались люди. Потому как сложно было поверить, что такой объем камня можно вынуть посредством даже самой современной техники.
С гладких, словно отполированных стен пещеры лился мягкий свет, источник которого было невозможно определить. Потолок терялся в чернильной вышине. Вдоль улицы, в которую трансформировался коридор, тянулся ряд столбов, с которых свешивались фонари, выполненные в традиционном японском стиле.
По обеим сторонам улицы тянулись современные здания. Их первые этажи представляли собой гигантские тренировочные площадки, наружные стены которых были выполнены из толстого, на удивление прозрачного стекла. За этими стеклами рубились, боролись, дрались либо стреляли из различных видов оружия десятки человек, подгоняемых инструкторами в черных костюмах с палками в руках. Палки эти они то и дело применяли по назначению, нанося удары тем, кто, по их мнению, недостаточно ревностно выполнял поставленные задачи.
— Новый принцип подготовки, — кивнул на очередную витрину сихан — и скривился. — Любой проходящий мимо, увидев ошибку тренирующегося, обязан зайти и поправить. Только я думаю, чушь всё это. Нельзя ставить искусство на конвейер. Тогда оно перестает быть искусством и становится просто способом убийства.
— А разве то, что изучаем мы, не есть просто способы убийства? — рискнул спросить Виктор.
Сихан горестно вздохнул.
— Ты многому научился, но ничего не понял. Искусство синоби — это судьба, образ жизни, неотъемлемая часть того, кто решил идти Путем Воина. С древности воины клана Кога относились к синоби-дзюцу как к искусству, познавая неведомое. В то время как клан Ига лишь использовал это искусство, готовя профессиональных убийц уровня гэнин, способных только убивать и шпионить.
— Однако это не мешало клану Кога брать заказы на убийство и шпионаж?
Сихан фыркнул.
— Если человек в совершенстве овладел искусством стрельбы из лука, постигнув Дух Оружия, это не мешает ему подстрелить на ужин перепела, не так ли? И надеюсь, что тебе уже не надо объяснять разницу между Мастером стрельбы из лука и обычным охотником на перепелов.
…Улица была довольно длинной. Спины инструкторов маячили впереди, и Виктор решил, что не будет ничего страшного в том, если он задаст еще один вопрос:
— Тогда скажите, в чем критерий овладения искусством? В результатах испытаний?
Сихан отрицательно качнул головой.
— Испытания выявляют поверхностное. Когда ты, наконец, овладеешь воинским искусством, ты сумеешь уподобить своё тело камню и мириады противников не смогут коснуться тебя. Это сказал Миямото Мусаси, Святой Меча.
— Красиво сказал, — кивнул Виктор. — Только непонятно. Набиться, что ли, до твердости камня?
— Тот, которому он это сказал, тоже ничего не понял, — произнес сихан. — Тогда Миямото Мусаси позвал своего ученика Тэрао Риума Сукэ и приказал ему сделать себе сэппуку. Тэрао немедленно достал свой вакидзаси и направил его себе в живот, готовясь выполнить приказ учителя. Но Святой Меча остановил его со словами: «Вот оно — тело камня».
— Понятно, — задумчиво кивнул Виктор.
— Что тебе понятно?
— Критерий овладения воинским искусством — это готовность умереть в любую секунду.
— Отлично! — воскликнул сихан, от восторга пристукнув посохом об пол. И добавил: — Понимание этого может сильно понадобиться тебе сегодня…
Улица оканчивалась огромной пагодой, размером походящей на небоскреб. Над ее вычурными воротами была глубоко врезана в камень цепочка иероглифов.
«На солнечном свете твоя тень исчезает, — прочитал Виктор. — Ты можешь писать и читать в темноте. Видишь до дна земли. Можешь ходить по воде. Заставляешь злых духов и божеств служить тебе. Запрягаешь драконов в свою повозку. Глотаешь мечи и огонь, изрыгаешь ветер и облака. Вычеркнешь, когда захочешь, свое имя из списка смертных».
— Это слова Баопу-цзы, — пояснил сихан. — Мудреца, родившегося в третьем веке нашей эры. Кстати, он жив до сих пор и считает, что прожил недостаточно для того, чтобы познать все тайны окружающего мира.
— Откуда вы знаете, что он жив? — усомнился Виктор.
— Я беседовал с ним недавно, — ответил сихан. — Но тебе пора.
Двое инструкторов выжидательно смотрели на Виктора, стоя по обеим сторонам входа. И их взгляды ему определенно не нравились.
— Ладно, я пошел, — сказал Виктор, направляясь к входу в пагоду.
— Удачи, — по-русски произнес сихан.
* * *
Костюм напоминал облачение средневекового инквизитора. Он был сшит из плотной ткани черного цвета и в нем наличествовала такая куча внутренних карманов, кармашков, потайных клапанов и разных завязок, что Виктор даже сначала немного растерялся. В голове вертелась лишь фраза из книги современного подвижника ниндзюцу Масааки Хацуми «Традиции девяти школ»: «Черный цвет костюма синоби означает воздержание и скрытое в человеке чувство справедливости. Скромная одежда Воинов Ночи соответствует тридцати законам неба, земли и человека, законам внешнего и внутреннего, и пяти техникам искусства прятаться. Используя их, синоби растворяется в ветре. Но если надо, он может и появиться из ветра»
[64]
.
«Ничего себе, скромная одежда, — подумал Виктор. — Да тут пока с завязками разберешься…»
Двое инструкторов стояли сзади. И молчали. Помогать Виктору разбираться в униформе древнеяпонского шпиона никто из них, похоже, не собирался.
Черный балахон лежал на большом деревянном столе. Рядом с ним в живописном беспорядке были разложены метательные ножи, знаменитые «звездочки», какие-то шарики, металлическое зеркало, цепь с гирькой на конце и необычный меч с тупой стальной полосой вместо клинка. В полосе непонятно для чего были просверлены микроскопические дырочки.
