Он покачал головой и, наконец овладев собой, подобрал посох. Поднявшись на ноги, он легонько стукнул по камню ногой и усмехнулся.
— Что ж, неживой, наверно, сейчас тебе признателен. Но кудзи-кири все равно будет требовать жертвы — Ритуал нарушать нельзя. Поэтому тебе все-таки придется закрепить достигнутый результат.
* * *
На этот раз их было меньше — человек тридцать, не более.
Лучшие ученики Школы.
Они застыли неподвижно в своих черных одеждах, словно терракотовые изваяния, образуя замкнутый круг. В центре круга, скрестив руки на груди, стоял лысый монах с торжественно-каменным лицом.
А у его ног, склонив голову на грудь, в классической японской позе на пятках сидел голый по пояс человек со связанными за спиной руками и непривычно белым для этих мест цветом кожи. Его лица не было видно — только ветер слегка трепал светлые, коротко стриженые волосы на его затылке.
Круг расступился, пропуская внутрь Виктора и его учителя, и сомкнулся вновь за их спинами.
Сихан и лысый оядзи поклонились друг другу. Виктор тоже кивнул, не особо заботясь о том, насколько почтителен был его поклон. Его мысли были заняты другим.
Он уже понял, зачем его привели сюда.
Тридцать пар глаз безразлично смотрели на него, и в них ясно читалось намерение.
«Пожалуй, со всеми-то я и не справлюсь в случае чего…»
— Заверши Ритуал, — коротко сказал сихан, кивнув на коленопреклоненного блондина.
Виктор покачал головой.
— Не много чести убивать связанного.
— Так развяжи его, если тебе будет от этого легче, — бросил сихан.
Предрассветный воздух рассекла черная молния — и тут же вернулась в ножны, закрепленные за спиной. С рук связанного человека упали веревки, но он даже не пошевелился.
— Убивать пленного неменьшее бесчестье, — ровно произнес Виктор.
— Хорошо, — коротко качнул лысиной оядзи. — Возможно, это изменит твоё решение.
Он наклонился и поднял вверх безвольную руку пленника.
Под мышкой коленопреклоненного человека алела маленькая цветная татуировка — огненный орёл, сжимающий в когтях свастику.
— Этого шпиона поймали с месяц назад, — сказал лысый. — Неважно, что он делал в Японии. Важно другое — откуда он появился.
Оядзи выдержал театральную паузу.
— После окончания Второй мировой войны остатки немецкого элитного разведывательно-диверсионного соединения Абвера «Бранденбург-800» сумели пробраться в Антарктиду и основать там свою базу. Сегодня их щупальца протянулись по всему миру. Они вновь пытаются вернуть свое могущество, утраченное уже более полувека назад. Но сейчас у них другие методы.
Взгляд оядзи, казалось, сверлил душу Виктора.
— У белого самурая, который пытался убить тебя при испытании стихией Ветра, была такая же татуировка.
Виктор пожал плечами.
— Это был его выбор — пытаться убить безоружного. Но вряд ли это причина для того, чтобы я делал то же самое. Закон Будды справедлив для всех. Я хорошо помню, чем эта попытка кончилась для того самурая.
Казалось, оядзи начал свирепеть.
— Когда-то нацисты предали Японию. И не твой ли дед, насколько я помню, погиб в той войне?
Коленопреклоненный человек шевельнулся и поднял голову.
Это был Генка, сосед Виктора по самолету.
Почему-то Виктор не особенно удивился, узнав его. Вероятно, не то было время и место, чтобы давать волю удивлению. Как и другим чувствам, кстати. А может, за время, проведенное здесь, он просто разучился удивляться?
Виктор усмехнулся.
— И сейчас вы хотите, чтобы я уподобился тем, кто убил моего деда?
— Мне жаль, — сказал оядзи и шевельнул пальцами, подавая какой-то знак.
Терракотовые фигуры одновременно сдвинулись с места. Сихан медленно поднимал руку в протестующем жесте — но все это было уже неважно.
Потому что на стене, отгораживающей Школу от внешнего мира, находился гораздо более существенный повод для беспокойства.
Меч Виктора вновь прыгнул в руку — но сейчас его черный клинок был направлен в сторону, противоположную цели. Палец легко скользнул по рукояти. Мэнуки в виде эмблемы древней школы гэндзицу-рю легко повернулась и, повинуясь давлению, так же легко провалилась внутрь рукояти меча.
Это было похоже на плевок хамелеона. Ребристый стальной штырь просвистел в воздухе — и тут же вернулся на свое место, стряхнув об устье отверстия в рукояти застрявший в нем шейный позвонок.
А со стены вниз валилась фигура в костюме цвета предрассветного тумана, так и не выпустившая из рук автоматическую винтовку, снабженную оптическим прицелом и длинным глушителем.
Виктор вернул на место касиру
[71]
, предохраняющую скрытый в рукояти ствол.
— Такое завершение ритуала вас устроит? — спросил он.
Но лысый оядзи его не слышал. Он завороженно смотрел, как через стену одна за другой перелезают другие серые тени.
— Сэнсо, — еле слышно прошептал он. — Война…
В следующее мгновение оядзи уже раздавал приказы, начисто забыв о Викторе.
Черные фигуры ринулись вперед, на бегу доставая кто мечи, а кто и что-то более существенно-огнестрельное. Хотя в умелых руках меч может очень многое, и еще вопрос, что существеннее в ближнем бою.
На плечо Виктора легла рука.
— Ты должен уходить, — сказал сихан. — Они пришли за тобой.
Виктор упрямо мотнул головой.
— Только с вами, сихан.
— Мое место здесь, — отрезал старик. — Если хочешь, забирай этого гайдзина и уходи. Найди Майуко, она покажет тебе дорогу.
Виктор не пошевелился.
У стены уже вовсю шла резня. Чёрные фигуры держались неплохо, но их постепенно захлестывала волна серых, сыплющихся сверху.
— Я… прошу тебя, — тихо сказал сихан. — Если Ямагути-гуми овладеют секретами совершенного ки-ай и прямой передачи, погибнет не только мой клан. Нарушится Равновесие, и никто не знает, к чему это приведет всех, живущих на планете. Возьми, это тебе пригодится.
Он извлек из-за пазухи короткий деревянный тубус и почти насильно всунул его в руку Виктора.
— Я указал тебе Путь. Дальше ты будешь следовать по нему сам.
Послышался слабый щелчок. Длинный посох распался надвое. В правой руке сихана оказалось укороченное вдвое копье с серповидным лезвием, в левой — длинный меч, доселе спрятанный в черене копья.
