— Вот дерьмо. И что теперь делать?!
— Тебе? Ничего. Сходи в отпуск. На неделю. Выспись, отдохни. На тебя смотреть больно.
— Нет. Есть еще зацепка по выгоревшему роботу с мусорки. Патриарх раскопал, откуда он там появился…
— Иван. Когда ты последний раз был в отпуске? Не помнишь? Я специально посмотрел. Четыре года назад. Пока ты подозреваемый, и близко не подходи к этому.
— Андрей Петрович. Вы же понимаете, СБ это делает специально. Я чувствую, что не все так просто.
— Стоп. Не хочу с тобой больше разговаривать. Жетон сдавай, и увидимся через неделю. Будешь сопротивляться, насильно отправлю на курорт. В счет твоей зарплаты. Море, солнце. Хочешь?
Иван мрачно молчал, сверкая глазами. Не говоря ни слова, он достал жетон и хотел положить его на стол. Неожиданно на значке вспыхнула красная искорка в тот момент, когда капитан проносил жетон над рукавом плаща. Моргнула и тут же потухла. Иван поводил значком в том же месте, и опять небольшая красная вспышка.
— Что ты там возишься? — поднял бровь Булатов.
— Нет, все нормально. Вот, — жетон лег на стол начальнику.
— Свободен. До понедельника чтобы я тебя не видел. И не забывай, ты все еще под следствием. Поэтому ради всего святого не совершай резких движений. Посиди тихо.
***
В подземных этажах Департамента находилось множество полезных помещений. Тут были склады бытовой химии и туалетной бумаги. Тут находился небольшой тир для сотрудников. А на минус третьем этаже находился радио-технической отдел. В их функции входила очень важная задача. Все коммы сотрудников должны были быть защищены от прослушивания. Все переговоры между собой или с диспетчером не должны были становиться достоянием журналистов или преступников.
Старший лаборант отдела Анатолий Цыпкин развалился на кушетке и задумчиво смотрел ролики-номинанты на конкурс «Романтическое вдохновение-85». Правила проведения гласили, что в конкурсе участвуют записанные сновидения. Участникам запрещалось перед сном принимать наркотики, фантазия должна была быть естественной и случайной. Чистое подсознание, и не более того. В сновидениях не должно было быть натуралистичной обнаженки, крови и насилия. Обязательным условием считалось, что в ролике должна была быть мягкая любовная линия. Несмотря на то, что уже выложенные сны строго делились на две группы, Толик, несколько стесняясь, но с интересом, смотрел раздел авторов-девушек. В тот момент, когда в комнату молча зашел капитан Зимородков, лаборант дернулся и чуть не упал с кушетки.
Иван приложил палец к своим губам, призывая Толика к тишине и не обращая внимания на его судорожные попытки выключить экран своего комма. Капитан подошел к сенсорному экрану на стене и написал слово «жучок». Анатолий несколько секунд ошарашенно смотрел на эту надпись, но потом понял, что от него требуется. Он покопался в ящике своего стола и вытащил на свет небольшой прибор по поиску прослушки и маячков. Тихо подойдя к Ивану, он начал обследовать его одежду, комм и оружие на предмет лишних сигналов.
Как заправский парикмахер, Толик крутился вокруг капитана несколько минут, поднимая ему руки и поворачивая голову. Результатом его пантомимы стала небольшая пластиковая коробочка, в которой лежало несколько коричневых горошинок. Взяв одну из них пинцетом, он запихнул ее в прибор, больше похожий на небольшую микроволновку. Спустя несколько секунд на экране вспыхнули надписи: местоположение по спутнику, местоположение по сетям связи, звуковые волны.
Анатолий подошел к сенсорной доске и написал на ней: «Выжигаем?». Иван покачал головой, забрал «жучки» и, кивнув лаборанту, вышел из комнаты.
Толик печально вздохнул, завалился на кушетку и открыл экран комма. На нем отображался мускулистый блондин, который ласково глядел на экран. Старший сержант отключил паузу и стал дальше смотреть чужое сновидение.
***
— Тань, привет. Не отвлекаю? Может, встретимся? У меня внезапный отпуск организовался. Не можешь? А что такое? Ну хорошо. Я неделю в квартире посычую, буду отсыпаться. Завтра? Да, конечно, я категорически свободен. Отлично, тогда до связи.
Иван отключил вызов и откинулся на водительское сиденье, мрачно разглядывая коробку с «жучками». Автомобиль съезжал с эстакады, сворачивая к «муравейнику», где проживал капитан.
Иван молча зашел в свою квартиру и бросил коробочку с маячками на кровать. Потом включил экран с круглосуточными новостями, а сам аккуратно, не хлопая дверью, вышел из дома.
На парковке Иван поднял голову и посмотрел на темно-серое облачное море, нависающее над городом. Мелкая морось, что падала капитану на лицо, лишь по недоразумению можно было назвать дождем. Тяжело вздохнув, Иван набрал номер Ярославы.
— Привет, Слав. Ты сейчас дома?
— Вань, это какой-то ужас! Что происходит, ты где? Что случилось, ты не отвечал!
— Меня только выпустили. Я могу к тебе сейчас подъехать. Ты дома?
— Да, конечно. Приезжай быстрее. Что там было? У меня взяли подписку, но я ничего не знаю!
— Приеду, обсудим. Никуда не уходи.
***
— Вань, какой же ты tonto.
Ярослава лежала рядом, уткнувшись носом Ивану в плечо.
— Кто? — задумчиво спросил капитан, выпуская вверх струю дыма.
— Дурак, — просто сказала девушка, — ты что, всерьез решил, что Софико мужик?
— Ну…
— Ой, ну и дурень, — прошептала Ярослава.
— Там было темно, я увидел высокого, коротко стриженого носатого мужика. Естественно, после этого я напрягся.
— Только я тебя умоляю! Ты при ней такого не ляпни. Она конечно строит из себя эмансипэ, но никакой девушке не будет приятно такое услышать. Я тебя с ней познакомлю, она забавная.
— Но все равно. Целовалась непонятно с кем… — Иван охнул от удара острым локтем в бок.
— Она девочка, с ней можно, понятно?
— Понятно, — легко согласился Иван. — Теперь я буду целоваться только с девочками, раз ты настаиваешь… Ах ты ж, блин, ты бей в разные места, а то в одно и то же место больно.
— Perro!
— Не ругайся. Слушай, я спросить хотел.
— Угу, — прошептала Ярослава, устраиваясь поудобнее.
— Диана хотела со мной поговорить, ты не знаешь о чем?
— Неа. Она мне ничего такого не рассказывала. Я до сих пор поверить не могу, — голос девушки дрогнул, — мы же с ней с колледжа вместе. Только я на музыкальном училась, а она на «киберпсиха». Ну на робо-психолога, не смотри на меня так.
— А муж у нее что?
— Ну что, мерзавец редкостный. Ну хорошо, не мерзавец. Но он очень холодный. Никогда не улыбнется, не пошутит. Только про свою корпорацию думает. Я никогда не понимала, зачем Дианка с ним связалась. Не, ну в принципе было за что. Когда ее фирма разорилась, и на нее повесили кучу фантасмагорических долгов, Ульрих, муж ее будущий, был единственный, кто пришел на помощь. Взял на себя кредиты, женился на ней. Она была ему ужасно благодарна, но очень несчастна. Как это вообще, жить не с человеком, а с искином? У них эмоций в десять раз больше, чем у него. Всю жизнь себе испоганила.
