— Подойди к нему ближе, — раздался голос у меня в голове
Пересилив себя, я побежал к мечущемуся коню.
Критический сбой оборудования!
От удара Девятки, пришедшего в железный круп, робоконь споткнулся и стал неуклюже приседать задними ногами.
— Ближе! — тоненько потребовала рука.
Критический сбой оборудования!
Критический сбой оборудования!
Критический сбой оборудования!
Вы убили боевого коня-механоида Железной Империи.
Обессиленный, я сел рядом с поверженным врагом. Очень сильно просела температура моего внутреннего котла. Кое-как сняв свой армейский рюкзак, я выгреб остатки угля и засыпал их себе в «сердце». Стало теплее, усталость отступала. Ружье было окончательно сломано, поэтому я бросил его и рюкзак. По крайней мере, нести безжизненное тело офицера будет легче. Может, у него есть оружие, а то без защиты я чувствовал себя голым.
Капитан Гастон сидел, привалившись к стволу дерева. Дебафа "Без сознания" на нем не было.
— Где мы, — с трудом спросил он.
— В лесу.
— Мне надо назад. Я должен кровью смыть…, - Гастон замолчал.
— Смоете, капитан, смоете. Но не в этот раз, — я подошел к нему, — идти сможете?
— Я иду назад, на поле боя! — он попытался встать, но охнул и упал назад.
— Ну это вряд ли. Эх, придется нести, — я наклонился, чтобы поднять капитана.
— Отставить, — устало сказал он, — помоги подняться.
Я помог ему встать и, придерживая, повел в сторону нашего лагеря. С поля боя раздавалась канонада, сливаясь в одну непрекращающуюся жуткую ноту.
Мы шли через лес, удаляясь от сражения. Двигались медленно, но Гастон резко отвергал мои предложения донести его на спине.
— Капитан, это из-за женщины? — спросил я, перебираясь через небольшой замерзший ручей.
— Что именно? — после небольшой паузы спросил он.
— Ну вот это. Штрафной батальон, я должен кровью смыть…
— Не твое дело.
Не мое, так не мое.
— Из-за дуэли, — вдруг продолжил Гастон.
— А дуэль из-за кого?
— Много будешь спрашивать, и тебя на дуэль вызову, — сказал он и поморщился от боли.
— Не стоит, — сказал я, — в текущем состоянии, капитан, у тебя шансов нет.
— Да уж, видел я, как ты с имперским механоидом одной левой разобрался. Ты не так прост, как хочешь казаться. Давай ты меня не будешь спрашивать, что да как, а я в ответ не буду допытываться, что у тебя за тайны.
— Да у меня то все просто…
— Даже знать не хочу, — отрезал капитан.
--
Когда мы подходили к лагерю, уже стемнело. Пошел холодный дождь со снегом. Я поймал капли ладонью. На руке остались черные разводы от сажи. Увидев нас, ряд охранных автоматонов вскинул ружья. Капли барабанили по железным головам и ружьям с тихим звуком. Ощущения отвратительные.
— Свои, свои. Спокойно! — крикнул им я. Ряд направленных на меня светящихся глаз и стволов выглядел угрожающе, — где тут лазарет, мне раненого донести.
Последние минут пятнадцать Гастон сильно сдал, я, пресекая недовольство Девятки, уже просто нес его. На то, чтоб самому передвигать ногами или даже просто разговаривать со мной, у капитана похоже не было сил.
— Лазарет эвакуируется, — сказал мне механическим голосом один из автоматонов, — весь лагерь эвакуируется.
— А что случилось-то?
Автоматон поднял руку и указал пальцем мне вверх за спину. Обернувшись, я увидел в нескольких километрах огромный воздушный корабль с десятками, если не сотней аэростатов, ощетинившийся какими-то надстройками, пушками, башенками и иллюминаторами. Имперская воздушная крепость "Спокойствие". Медленно, но неотвратимо эта гора ужаса и железа двигалась в сторону лагеря, посылая вниз десятки снарядов. А я еще думал, что мы вроде же далеко ушли от поля боя, почему я все еще хорошо слышу канонаду? Вокруг крепости крутилось множество мелких аэростатов и дирижаблей, раздавалась далекая ружейная стрельба.
— Ожидаемое время начала боестолкновения с крепостью. Семнадцать минут, — оповестил меня автоматон.
— Эээ, мы тогда лучше пойдем в лагерь быстрее.
— Лазарет эвакуируется, — повторил мне автоматон, — весь лагерь эвакуируется.
— Да понял я, понял. Быстрее, капитан, у нас мало времени!
В лагере царила натуральная паника. Все бегали в разные стороны, таскали какие-то бумаги, оружие и вещи. У меня на глазах несколько НПС грузили ящики в телегу, запряженную обычными автоматонами на манер лошадей. Мне даже жалко стало железных. Взлетали и отправлялись прочь от надвигающейся летучей крепости аэростаты. У лазарета в последний дирижабль шла погрузка раненых. Распихивая автоматонов с намалеванными на спине красными крестами, в дирижабль полез какой-то офицер в красивой треугольной шляпе и с шикарными круглыми погонами. Увидев нас, лекари замахали руками, мол все, эвакуация, уходите своим ходом.
Гастон Жирардо привалился спиной к железной башенке, к которой был пришвартован дирижабль и сказал:
— Я дальше не пойду. Не смогу, — он достал блестящий в отблесках фонарей револьвер, — и живым имперцам я тоже не дамся.
Я присел рядом. Так, где бы в этой панической кутерьме утащить ружье. Или хотя бы пистолет. От надвигающейся крепости мы можем в каких-нибудь оврагах спрятаться. Но уверен на все сто процентов, имперцы высадят сюда десант. Прошерстить остатки лагеря на предмет позабытых в спешке интересностей. Я бы сам так сделал. Может взять у капитана револьвер и попытаться угрозами пробиться на последний санитарный дирижабль? Или просто оставить его здесь, а самому задать стрекача? Чем я рискую? Половиной денег и случайными предметами в инвентаре. Неприятно, но чего-то я устал бегать. Как заяц. Прыг скок. То от бандитов, то от охотников, потом от полиции, теперь от этих жутких лошадок. Чтоб они все вместе ночью создателям этой дурацкой игры снились.
— Гастон, дай-ка пистолет!
— Нет, — решительно сказал он.
— Давай, давай, еще успеешь себе пулю в башку пустить. Я пойду попробую купить нам билет на этот Хогвартс-экспресс.
Я подошел к люку, в который грузили последних раненых. Рядом стояли два вооруженных ружьями автоматона-пехотинца. Я стоял и думал, к кому бы приставить револьвер, чтобы нас взяли на борт. Это несколько будоражило, но идет все к черту, я из штрафного батальона, мне можно. Автоматоны, как почувствовали неладное, оба повернули головы в мою сторону и внимательно смотрели на меня, не отводя взгляда.
Девятка, поможешь?
Подойди поближе.
И тут я уловил разговор на повышенных тонах, который в корне поменял мой план. Панический голос кричал: "Где, черт возьми, пилот?! Уже надо взлетать!"
