Хм-м. Неплохо.
Некоторое время мы гребем в молчании, но потом любопытство побеждает.
– Продолжай, пожалуйста.
Мы плывем вдоль побережья, и Бен засыпает меня самыми разными вопросами, начиная от «Какое твое тотемное животное?» до «В чем состоит твое самое большое преступление?» К тому времени, как дело доходит до «Какое самое отвратительное блюдо тебе приходилось есть из вежливости?» (ответ: индейку, фаршированную уткой, которая, в свою очередь, нашпигована курицей, – мамина стряпня на День Благодарения), я чувствую себя как новообращенная. Интересно, по какому принципу Бен отбирает эти на первый взгляд никак не связанные между собой вопросы, чтобы покопаться в чужих мозгах?
А может, он прав, все мы просто обожаем так или иначе говорить о себе, и я не менее самовлюбленная, чем остальные.
Мы почти достигаем бухточки, когда Бен вдруг начинает блиц-опрос:
– Выбирай одно из двух: беспорядок или чистота?
– Беспорядок.
– Стакан наполовину пуст или наполовину полон?
– Пуст, – со стоном отвечаю я. – Хотя мне бы хотелось быть личностью, наполненной хотя бы наполовину.
– Сладкое или соленое?
– И то, и другое. Попкорн, например.
– Судьба или свободный выбор?
Этот вопрос застает меня врасплох.
Я ожидаю неприятного ощущения в желудке, набухания Адовой Бездны, но мягкое скольжение байдарки, стремление не сбиться с ритма и присутствие Бена за спиной отгоняют ее.
– Судьба, – спокойно и решительно отвечаю я. – Все предопределено с самого начала, и человеку ничего не по силам изменить.
Например, собственную ДНК.
– Значит, мы всего лишь разыгрываем заранее написанные роли? – По тону его голоса становится ясно, что мой ответ его удивил.
– Ну, в общем-то, да.
– Представь, что ты выходишь из дома, и тебя сбивает автобус. Случилось бы то же самое, если бы ты замешкалась на пять минут?
Я задумываюсь над его вопросом. То, что я – носитель гена, вовсе не означает, что он непременно меня убьет. Как верно заметил Бен, я могу попасть под автобус, утонуть в открытом море или даже отравиться салатом и умереть, прежде чем БиГи хоть как-то себя проявит.
– Да, автобус все равно бы меня сбил, – подтверждаю я, спиной ощущая обжигающий взгляд Бена. – А ты с этим явно не согласен.
– Время от времени жизнь подбрасывает нам подлянки, от которых не убежать и не скрыться, но это не значит, что мы совсем лишены выбора. Хочешь – соглашайся, хочешь – нет, но, как по мне, даже плохие события приводят к положительному результату.
Я маскирую стон кашлем.
– Например?
– Например, Одра бросила нас этим летом, и вместо нее появилась ты.
Чувствую, как к лицу приливает тепло, хотя солнце уже садится.
Черт.
Мне нельзя в него влюбляться. Хоть, возможно, я действительно не представляю, как говорит Синтия, с какого бока подступиться к ситуации, в одном могу быть уверена – допускать нежные чувства к Бену мне никак нельзя.
Приплыв в бухту, мы не спешим выбираться из байдарки.
– Спасибо, что пригласил меня. Правда, было… замечательно.
Я не уточняю, что это плавание стало самым расслабляющим событием с тех пор, как оказалась на острове. И что, как ни удивительно, разговаривать с другим человеком действительно приятно, хоть бы и не в том ключе, в каком имела в виду Синтия.
– Я плаваю на байдарке каждый день. Можешь присоединяться, когда захочешь.
– Ловлю тебя на слове!
Глава 11
Прижимая телефон щекой к плечу, я наливаю кофе в термос. Синтия проснется в любой момент, а я продолжаю избегать ее со времен нашей размолвки после Фестиваля еды и вина.
– Привет! – радуюсь я, когда Нина берет трубку. До сих пор нам удавалось лишь обмениваться текстовыми сообщениями, но звук ее голоса сразу же поднимает мне настроение.
– Как ты? – спрашивает она и, не давая возможности ответить, запинаясь, продолжает: – Не обращай внимания. Глупый вопрос. Прости.
– Вообще-то я в порядке. – Мне не терпится рассеять неловкое напряжение. – Ну, по крайней мере, точно лучше, чем была, когда только приехала. – На цыпочках подхожу к парадной двери и выскальзываю из дома, испытывая невероятное облегчение оттого, что удалось избежать встречи с тетей. – А ты как?
– Э-э-э… хорошо. Нормально. Ну, то есть, не то чтобы отлично, но и не ужасно тоже. В общем… ничего.
Похоже, неловкость между нами никуда не делась. Интересно, она со временем пройдет или нашей прежней дружбе пришел конец? Неужели Нина всегда будет испытывать потребность притворяться, находясь в моем обществе?
Некоторое время мы обе молчим.
– Расскажи что-нибудь смешное, пожалуйста, – наконец, нарушаю я молчание. – Не задумываясь о том, что можешь расстроить меня. Просто… будь самой собой.
– Прости, – поспешно отзывается она. – Не хочу ляпнуть глупость и сделать еще хуже.
– Обещаю, что скажу тебе, если затронешь какую-нибудь бесячую тему.
– Ладно. – Она выдыхает, словно все это время сдерживала дыхание. – Будет тебе смешная история. Я на них собаку съела.
Нина продолжает вещать о горячем дружке своего кузена, которого она встретила вчера на дне открытых дверей и который почему-то думает, что ее зовут Никки.
– Не могу же я его теперь поправить, верно? Он так называл меня на протяжении четырех часов, что длился ознакомительный тур.
– Прими как данность. Может, так зовут твое альтер эго.
Она смеется в ответ.
– Расскажи, что у тебя нового.
– Твои истории куда увлекательнее. Мне не встречались такие горячие экскурсоводы.
– Вот уж не знаю. – Нина заговорщически понижает голос. – Похоже, этот Бен частенько катает тебя на байдарке вокруг острова.
Со времени нашего первого совместного плавания в начале недели мы с Беном сделали это ритуалом после работы, всякий раз открывая новые уголки острова, о которых известно разве что местным. Я отправила Нине несколько наиболее удачных фото.
Глотнув кофе, я энергично качаю головой.
– Это не одно и то же.
– Я заметила, что на твоих снимках Бен появляется куда чаще, чем океан.
– Перестань. Ничего подобного между нами нет.
– Ослепла, что ли? Он такой крутой. Повеселись немного, пока ты там.
– Потерять голову от первого подвернувшегося парня – последнее, что мне сейчас нужно, – отрывисто бросаю я и сама себе удивляюсь.
– Прости, – немедленно идет она на попятный. – Конечно, у тебя другим голова забита.
