– Он великолепен.
– Между прочим, все твои друзья кажутся очень милыми.
– Если я все еще могу их так называть, – бормочу я. – Я же Люси весь день рождения испортила.
– Она не расстроилась, просто переживает за тебя. Думаю, ей хочется знать, что с тобой все в порядке.
Я быстро набираю Люси сообщение с извинениями.
Люси: Ерунда. Надеюсь, ты чувствуешь себя получше.
Я: Можем повторить твой день рождения?
Люси: Только если пообещаешь спеть.
Осознание того, что она хотя бы шутит, придает мне уверенности.
– И Бен тоже классный, – подчеркивает Брук.
Меня захлестывает волна сожаления.
– Я своими руками разрушила отношения с ним.
– Не верю. Он так смотрел на тебя вчера, Эбби.
– Типа, сожалел, что не дал мне утонуть?
Лицо у сестры вдруг становится предельно серьезным.
– Знаешь, я всю жизнь жду, чтобы какой-нибудь парень так на меня смотрел.
У меня в животе будто бабочки запорхали – и тут же опустились, придавленные свинцовой тяжестью невеселых дум.
– Но продолжит ли он так смотреть на меня, когда я все ему расскажу?
Брук поджимает губы, не давая ответа сразу.
– Что мне делать? – жалобно спрашиваю я.
– Этого я тебе сказать не могу, Эббс.
– Потому что боишься, что если твой совет не сработает, я обвиню во всем тебя и еще на три месяца перестану разговаривать?
– Частично да. Мы что же, уже обратили все в шутку?
– Похоже на то.
Завидев двух приближающихся велосипедистов, мы прижимается к горе, чтобы дать им возможность проехать, и шагаем дальше. Я решаю наступить на горло собственной гордости.
– Ну, пожалуйста! Мне просто необходимо услышать логичные советы Брук по этому вопросу.
На мгновение она задумывается.
– Придет время, и ты, вероятно, почувствуешь желание рассказать ему правду. Не знаю, сейчас или потом. Только тебе одной ведомо, когда наступит этот переломный момент. Но одно знаю наверняка: самое меньшее, что ты должна сделать прямо сейчас, – это извиниться.
– Верно.
– Понятия не имею, что между вами вчера произошло, но, когда ты вскарабкалась на ту скалу, парень перетрухнул не хуже меня.
Мы достигаем развилки: одна тропинка ведет к коттеджу Синтии, а другая – на пляж. Где я, скорее всего, найду Бена.
– Не пойти ли нам домой? – Я выбираю дорогу к тетушкиному дому.
К сожалению, Брук тут же разгадала мой маневр.
– Вчера ты без проблем прыгнула с высоченного утеса, а сегодня тебя пугает разговор? Не ты ли собиралась, выражаясь словами Синтии, схватить жизнь за яичники?
– С утесов прыгать, знаешь ли, куда проще.
– Чем поговорить с Беном?
– Он станет первым человеком, которому я когда-либо признавалась. – Я испытываю леденящий душу страх.
– Да, дело серьезное, – соглашается Брук. – Решать тебе. Я тебя не осужу, что бы ты ни выбрала.
Посмотрев на океан, я замечаю плавучий дом отца Бена, покачивающийся на волнах на привычном месте. Вспоминаю о той ночи на палубе, когда Бен поведал мне о своей сестре и о том, что в какой-то момент ему пришлось научиться отступать.
Сколь долго я еще буду потчевать его полуправдой, прежде чем он решит отказаться и от меня тоже?
Теперь я понимаю слова Брук о переломном моменте.
Открыв Бену правду, я могу потерять его.
Но и продолжая молчать, я его точно не удержу.
Глава 28
Спустившись на пляж, я вижу Бена, вытаскивающего байдарку из воды. Похоже, сегодня он ходил на ней в одиночку.
Вокруг ни души, и сердце у меня в груди стучит, как отбойный молоток, когда я приближаюсь к Бену. Заметив меня, он не улыбается. И не хмурится. Вообще никаких эмоций не проявляет. Как будто я ему чужая. Даже еще хуже. С чужими людьми он обращается, как с давно потерянными друзьями. Вот бы Брук увидела, как он теперь на меня смотрит! Возможно, тогда она изменила бы свое мнение.
– Привет! – предпринимаю я неловкую попытку. Щеки у меня пылают, и хочется провалиться сквозь… песок.
Он едва заметно кивает, и такое отношение действует на меня как ушат холодной воды.
Это другая сторона отношений с Беном. Если он расположен к тебе, то ты просто купаешься в его внимании и кажешься себе звездой, вокруг которой вращается его личная планета. И, наоборот, если он отворачивается, то чувствуешь себя заброшенной в отдаленный уголок галактики, мрачный, холодный и одинокий.
Я неловко переминаюсь с ноги на ногу.
– Мне очень жаль.
Замечаю в его глазах проблеск интереса.
– О чем именно ты жалеешь?
– Э-э-э… обо всем! – Его лицо снова становится отрешенным. Извинения никогда не были моим коньком. Я делаю глубокий вдох. – Мне не следовало говорить подобного о твоей сестре.
Он пристраивает байдарку на берегу в одну линию с другими.
– И что ты пыталась доказать тем прыжком? Счеты с жизнью свести решила?
Как мне объяснить ему, что у меня были прямо противоположные намерения? Я жить хочу.
– Просто стало интересно попробовать. У меня и в мыслях не было никого пугать до полусмерти.
– Понятно. Кертис поступил как треклятый придурок, позволив тебе прыгнуть. – Бен мрачно смотрит в противоположный конец пляжа, где Кертис вытаскивает из воды свой кайтборд, и я задумываюсь, какую еще кашу заварила.
– У тебя имелся скрытый мотив? – уточняет он, пронзая меня взглядом, точно иглой. Ясное дело, это мой последний шанс, поэтому оплошать никак нельзя.
– Спрашивай о чем угодно, – вдруг выпаливаю я.
Он ощетинивается.
– Значит, ты не можешь сказать мне правду? Мы все лето играли в эту игру, Эбби. Неужели этого было недостаточно?
– Пожалуйста! Я хочу быть честной с тобой. Дай мне шанс.
Бен награждает меня взглядом, красноречиво говорящим: «Тогда продолжай!»
– Я не знаю, с чего начать. Но готова ответить на любые твои вопросы.
Он ничего не говорит, но и не уходит. Что ж, уже хорошо. Я цепляюсь за эту возможность, как утопающий – за соломинку.
– Разве не ты у нас специалист по задаванию правильных вопросов и составлению из них историй?
Его губа слегка подрагивает.
– Ладно, Эбби, ты меня заинтриговала. Давай присядем.
