Мы плывем на лодке по спокойной бухточке, пока не оказываемся у причала.
– Позже еще поговорим, – уверенно заявляет Бен, и я выхожу. – Мы с тобой все решим, хорошо?
Я киваю. Чувствую, мысленно он уже начал подбирать аргументы, которыми намерен убедить меня. Ищет пути все исправить.
Но я знаю, что их нет.
Глава 31
Проскальзываю в дом Синтии и бесшумно крадусь по коридору, надеясь лечь в постель так, чтобы Брук ничего не заметила. Но, войдя в свою комнату, понимаю, что уловки и маневры ни к чему, – сестра полностью одета и спешно пакует чемодан. То, как она это делает – беспорядочно бросает одежду, а не аккуратно складывает, – свидетельствует о том, что что-то не в порядке.
Увидев меня, она на секунду останавливается.
– Где ты была?
– Э-э-э… с Беном. – Предвижу шквал вопросов, но выражение ее лица остается неизменным. Что-то в самом деле стряслось. – Что происходит?
– Папа.
От упоминания о нем к горлу привычно подступает тошнота, но испуганный вид Брук пробирает и меня.
– Что случилось?
– Он упал посреди ночи.
У меня сжимается грудь. Значит, ему уже трудно ходить?
– Точно не знаю, как там обстоит дело, но, похоже, плохо.
Я бросаюсь на кровать.
– Насколько плохо?
– У него сломана нога, возможно кровоизлияние в мозг. Его забрала неотложка.
– С ним все будет в порядке?
Брук отвечает не сразу, и на ее лице появляется странное выражение.
– Пока не уверена. Одно я знаю наверняка – я хочу быть с ним. Через пятнадцать минут отходит паром до Дана-Пойнт, а оттуда рукой подать до больницы в Сан-Диего.
– Сан-Диего?
– Он там живет. Мама тоже уже в пути – купила билет на самолет. – Брук изливает на меня новую информацию со скоростью обезумевшего автомата для выброса мячей: не успеваю я осознать одну новость, как за ней летит следующая.
Посмотрев на часы, она восклицает:
– Черт! Я же опоздаю. – Перестав собирать вещи, она выпрямляется и замечает: – Думаю, тебе тоже следует поехать.
Тут я вдруг понимаю, что в чемодан она бросает мою одежду.
– Выбор, конечно, за тобой, – быстро добавляет она.
– Тогда зачем ты упаковала половину содержимого моего шкафа?
– Не хотела лишать тебя права выбора. Через две минуты уже нужно бежать.
Она смотрит на меня, ожидая принятия немедленного решения.
– Ладно. – Столь быстрый ответ удивляет меня ничуть не меньше, чем сестру.
– Это означает, что ты едешь со мной?
– Да.
Спроси она сейчас, почему я так решила и что заставило меня согласиться, я не сумела бы ответить.
Потому что любопытство наконец победило? – Да, пересмотрев вчера фотографии, мне в самом деле стало любопытно. И увидеть папу спустя столько лет, и узнать, как он справляется с болезнью Гентингтона, будто это может дать мне некую подсказку касательно моего собственного будущего. Возможно, я боюсь, что он умрет, и сейчас последний шанс увидеть его. Хотя часть меня бесконечно повторяет: «А мне какое дело?», другая тихонько нашептывает на ушко, что в противном случае сожаление будет преследовать меня до конца жизни.
Даже если сейчас он и поправится, я уже устала откладывать неизбежное на потом. Из-за болезни мы с отцом оказались в одной упряжке, так что мне нужно просто принять этот факт и повидаться с ним, а не оттягивать до бесконечности.
В общем, причин множество. В любом случае я это делаю для себя, не для него. В этом я абсолютно уверена. Я – новая Эбби, которая сразу разбирается с проблемами. И даже действует на опережение.
Я не обращаю внимания на тоненький голосок в голове, заявляющий, что на самом деле веду себя в свойственной мне манере. Как только ситуация на Каталине стала запутанной и непростой, я предпочла сбежать – на этот раз в палату интенсивной терапии за океаном, подальше от Бена.
* * *
Синтия провожает нас до двери и дает с собой тщательно упакованный горячий кофе и собственноручно испеченные кексы с апельсином и клюквой.
Меня тетя обнимает особенно долго, прижавшись своей мягкой щекой к моей.
– Я рада, что ты тоже едешь.
– Уверена, что не хочешь с нами? – уточняю я, когда мы наконец отстраняемся друг от друга. Раз с папой все так серьезно, не нужно ли и ей с ним повидаться? Пусть отношения у них непростые, он все же ее единственный брат.
– Я приеду попозже. Хочу дать вам возможность побыть вместе. Ты его тринадцать лет не видела, а я навещала не далее как на прошлой неделе.
Я смотрю на тетю с удивлением.
– Неужели?
– Да, когда ездила на Большую землю купить Шанти еды.
Заслышав оклик Брук с ведущей в город тропы, Синтия поспешно выпроваживает меня за дверь.
– Я поеду на одном из следующих паромов. Сейчас так будет лучше.
– Что, если он меня не узнает?
Синтия бросает на меня странный взгляд.
– Что ты имеешь в виду?
– Врачи говорят, что у него может быть кровоизлияние в мозг.
Ее лицо проясняется.
– Верно. Как бы там ни было, ты справишься, Эбби. Уверена, ты сможешь.
В дверном проеме за спиной Синтии возникает Чип.
– Ты кое-что забыла, Эббс. – Он вкладывает мне в руку аметист. – На всякий случай.
– Спасибо, Чип.
Брук снова зовет меня, и Синтия в последний раз пожимает мне руку.
– Все мы принимаем решения, о которых впоследствии сожалеем. Но именно такой ценой учимся поступать правильно.
Глава 32
– Думаю, я… – Брук снова выворачивает в мусорный контейнер, хотя, кажется, в него перекочевало уже все содержимое ее желудка.
– Я уже вижу Дана-Пойнт. Еще несколько минут – и все, – уговариваю я, поглаживая ее по спине.
Какой-то добрый человек приносит имбирного эля, и Брук делает несколько глотков, отчего щеки ее слегка розовеют. Все же цвет лица остается подозрительно похожим на зеленый.
Как только паром причаливает, Брук на дрожащих нетвердых ногах спешит сойти на пристань, а я следом тащу наш багаж. Помнится, первый раз оказавшись в Авалоне, я испытала культурный шок. Сейчас же меня как будто на электрический стул посадили. Увиденное подавляет настолько, что перед глазами все плывет. Гигантские здания, оживленные улицы, светофоры. Какофония оглушительных звуков похожа на включенную на полную мощность самую нелюбимую музыкальную группу.
