Лерой свистом подозвал мириапода, который довольно облизывался своим похожим на кнут языком, надел на него упряжь и продолжил путь. Через некоторое время показались распаханые и засеянные поля с видневшимися вдалеке деревянными домиками. Синистра. Тут дорога уже разделялась и ветвилась в разные стороны, Лерою пришлось взять в руки уздечку и направлять ход мириапода в нужном ему направлении. По дороге стали часто попадаться бегущие навстречу или попутно обгоняемые Лероем мириаподы с седоками. Люди ехали по своим делам в столицу или возвращались из неё. Зачастую люди узнавали охотника из уважаемого всеми рода Обен и приветственными кивками кланялись ему. При этом глаза их с интересом приглядывались к поклаже Лероя — не везёт ли он с собой новую диковинную тварь?
Столица Синистры, город Ромул, встретила Лероя знакомым приятным запахом воды с добавлением линдового спирта, которой дворники окатывали выложенные камнем дороги, очищая их таким образом от пятен, оставляемых мириаподами.
Лерой остановил мириапода возле одной из невысоких башен, отвязал от седла плетёный короб и постучал в дверь прикреплённым над ней металлическим молотком. Через некоторое время ему открыл взъерошенный конопатый парень.
— Привет, Петер, магистр дома? — спросил Лерой.
— Здравствуйте, господин Обен. Да, проходите пожалуйста.
Ученик мага убежал по лестнице вверх, а Лерой сам прошёл через небольшой холл в комнату справа от входа, там поставил свой короб на длинный стол, уселся в стоящее рядом кресло, и стал ждать.
Магистр алхимии Матеуш Тангор был, как всегда, в раздражении.
— Что там у тебя сегодня, показывай давай, некогда мне тут рассусоливать, — сказал он, едва вошёл в комнату.
— Здравствуйте, магистр, — у Лероя не было причин забывать о вежливости.
— Здравствуй, здравствуй. Ну так что?
— Багровый слизень, — сказал Лерой, открывая короб.
— Разделывал? — загорелись глаза у магистра.
— Нет, и даже не убил. Оглушил и упаковал живьём.
Магистр с энтузиазмом сунул нос в короб и потёр руки, глядя на растёкшийся по его дну бесформенный студень с прожилками тёмно-красного цвета. Алхимики ценили в этом слизне практически всё, но особенно его орган, который считали печенью — ценнейший ингредиент для омолаживающего и оздоравливающего зелья. При этом качество зелья сильно зависело от свежести этой печени.
Господин Тангор довольно вытряхнул слизня в пустой стеклянный аквариум и достал из кармана мантии прямоугольник своего денежного амулета.
— Тысяча крон? — спросил он Лероя.
— Полторы, магистр, — отрицательно качнул головой охотник, — За живого.
Маг без возражений ткнул пальцем в нужные цифры, выгравированные на амулете, однако обычное раздражение уже вернулось к нему.
— Если всё у тебя, то проваливай. Некогда мне…
Лерой невозмутимо достал собственный денежник, нажатием на нужную руну проверил поступление туда полутора тысяч крон и только после этого попрощался с хозяином.
После этого охотник, уже нигде не задерживаясь, направился к дому Обен, который на один этаж возвышался среди соседних зданий по улице Симон-дах. Этот лишний этаж, не особенно-то и нужный семье Обен, был лишь статусным напоминанием об особых привилегиях данной семьи, отмеченной монархом.
Въехав во двор позади дома, Лерой отцепил клетку, набитую спящими мушками, и вручил её подбежавшему работнику вместе с поводом мириапода, а сам вошёл в дом, вот уже сотни лет являющийся вотчиной рода Обен.
— Дядя Лероооой! — звонко закричала увидевшая его девятилетняя Селеста, подбежала к охотнику и прыжком повисла у него на шее.
Лерой немного покружился, чтобы доставить племяшке больше радости, а потом спросил:
— Дед где, у себя?
— И дед у себя, и мама с папой, и тётя Вера, — ответила подпрыгивающая на месте Селеста, — Мы сегодня все тебя ждали, даже обедать ещё не садились.
Это было понятно — им известно, что вчера должен был открыться портал, а обычно охотник появлялся в отчем доме на следующий день с рассказом о прошедшем событии.
За обеденным столом в кругу семьи Лерой наотрез отказался говорить о том, что принесла вчерашняя охота, чем немало всех заинтриговал. Отец Лероя, ныне патриарх семьи Густав Обен, предвкушающе поглядывал на сына из-под кустистых бровей. По таинственности, которую развёл сын, он понял, что его ждёт какая-то интересная новость.
Старший брат Лероя, Хьюго, невозмутимо опекал сидящую рядом с ним жену Мэри, бывшую на седьмом месяце беременности. По прогнозам мага-целителя, у них скоро должен будет родиться сын, который явится продолжателем славного рода Обен.
— Вера, — обратился Лерой к младшей сестре, — собери для меня, пожалуйста, немного своей одежды. Ну, пару платьев там, и штаны с рубашкой обязательно.
— Ты что, завёл у себя женщину? — удивилась сестра.
Вера была единственной из нынешнего поколения Обен, в ком обнаружилась искра магического дара. Она оказалась стихийным магом, с сильным тяготением к стихии воздуха. Вера уже заканчивала магический университет и собиралась остаться доучиваться и работать на кафедре воздушной магии, так как её больше привлекала теория, нежели практика.
— Да, но это ненадолго. Надеюсь, — неуверенно добавил Лерой после секундной заминки.
— Что же, у твоей женщины совсем нет своей одежды? — насмешливо спросила Мэри.
— У меня там совсем нет магазинов и портных, как вы знаете, — Лерой начал понемногу злиться.
— Хорошо, хорошо, я обязательно подберу что-нибудь, — успокаивающе сказала Вера, однако в её глазах тоже можно было прочитать недоумение — что это за женщина такая у брата, не имеющая своей одежды?
— Сделай это сразу после обеда, пожалуйста. Я сегодня же еду обратно.
После обеда Лерой прошёл вслед за отцом в его кабинет. Густав Обен не спеша раскурил трубку с ароматным табаком и приготовился слушать сына. Сначала Лерой достал свёрнутую в трубочку карту пустоши Бисти и его отец скопировал свежие отметки на ней в свои записи. А потом Лерой достал и выложил перед отцом книгу иномирянки и жестом предложил тому ознакомиться с её содержимым. Попыхивая трубкой, Густав Обен некоторое время листал книгу, а потом закрыл её и посмотрел на сына.
— Значит, вчера затянуло человека? Женщину, как я понял по твоим словам за столом?
— Да, вот с этой самой книгой в руках.
— Ты понимаешь, какая это будет сенсация в обеих странах?
— Прекрасно понимаю, — поморщился Лерой, — Поднимется шумиха, которую я терпеть не могу.
Густав Обен немного помолчал, а потом спросил:
— Что она рассказывает о своём мире?
— Отец, она ничего не рассказывает, потому что мы с ней не понимаем друг друга! Она вообще не говорит по-человечески. Ну, то есть, говорит, но её речь иная, не как у нас. Мне пришлось прилепить к ней амулет подчинения, чтобы хоть она понимала смысл моих слов.
