Остатки банды были обнаружены ими в благоустроенном дальнем ответвлении пещеры. Помещение ярко освещал амулет, а сидевшие за инкрустированным столом на дорогих стульях люди подняли при виде вошедших руки вверх. Это были более дорого одетые люди, чем прежние бандиты, среди них находились и две женщины. Все они с ненавистью смотрели на Лероя и вошедших за ним людей. Ни Шумова, ни Дадиани здесь не было.
— Где господин Шумов? — спросил вошедший командир силовиков.
— Ищите на дне океана, — лениво ответил один из бандитов.
— А где Зигфрид Дадиани? — спросил Лерой, глядя на ответившего.
— Сбежал, как только начался шум. Судя по тому, что вы спрашиваете, ему удалось от вас уйти, — усмехнулся бандит.
Лерой подошёл к этому человеку и сгрёб его за одежду под горлом.
— Куда. Он. Пошёл.
— Я так думаю, к тебе домой, — глумливо ответил тот, ничуть не испугавшись.
Лерой отбросил от себя приподнятого им бандита и направился к выходу из пещеры. За ним пошёл Ахига Вэй и ещё несколько охотников. Силовики из служб правопорядка остались арестовывать живых бандитов и собирать убитых.
Подгонять мириаподов не понадобилось — они и сами торопились уйти из этих безжизненных мест. Лерой в окружении охотников ехал навстречу садящемуся солнцу и пытался гнать от себя уводящие к панике мысли о том, что он может обнаружить дома, если доведённый до края Дадиани обрушит там всю свою злобу. Ахига Вэй, как оказалось, мыслил в том же направлении и поэтому он сказал другу, когда они все остановились на стоянке для мириаподов:
— Я пойду первым.
Охотники неслышным шагом приблизились к глухой стороне бунгало, обогнули его с двух сторон, прижимаясь к стенам, и осторожно выглянули.
На ярко освещённой террасе мирно сидели за накрытым ужином столиком двое: живая-здоровая королева Ларен и какой-то хорошо одетый господин. Но для охотников эта картина не была поводом расслабляться — Зигфрид Дадиани мог быть где-то поблизости, и его нельзя было вспугнуть, чтобы он опять не ушёл. Его нужно было поймать, иначе все сегодняшние события могло бы понадобиться повторять в будущем. Поэтому они, не выдавая себя, продолжали осматривать окрестности, доступные для взора в сумерках.
— Фанечка! — раздался громкий голос королевы, прибавившей несколько слов на незнакомой остальным речи.
— Что вы ему сказали? — спросил мужчина, сидевший за столиком напротив Лоры.
— Попросила убрать использованные тарелки, — ответила та.
— Врёшь! — вдруг сказал собеседник королевы.
— Тогда спроси у него сам! — резко ответила она.
Из входной двери дома показался домовой, держащий в руке блестящую металлическую штуковину — кухонный пестик.
— Бросай мне! — крикнула ему Лора.
Домовой подбросил свою штуковину вверх, и Лора, выгнувшись вбок, поймала её.
Мужчина вскочил и потянулся за пазуху. Лицо его вдруг как-то потекло, словно с него стала сползать жидкая маска. Под ней открылось лицо совсем другого человека — старше лет на пятнадцать, с седыми волосами.
Лерой взял Дадиани — а это был, без сомнения, он — на прицел и стал неслышным шагом подходить к нему со спины. Остальные охотники тоже стали незаметно окружать террасу.
Тем временем Дадиани усмехнулся и сказал:
— Перед тем, как я убью твоего мужа, я дам ему полюбоваться на твой труп.
Три события произошли почти одновременно: Лора резко подбросила вверх вращающийся пестик, вынутый бандитом нож полетел в неё быстрее, а болты арбалета Лероя — ещё быстрее. Помимо Лероя, в Дадиани выстрелили и другие охотники. Все выпущенные болты, преимущественно, упали на пол террасы, столкнувшись с чем-то непробиваемым на теле преступника. Пестик обрушился сверху на его голову, белый пёс подскочил и вонзился зубами ему в лодыжку, и Дадиани не устоял, упав на спину. А выпущенный им нож… Выпущенный Дадиани нож ударил в грудь метнувшегося на защиту хозяйки домового. После этого тот оглянулся через плечо на Лору и из его видимого ей зелёного глаза выкатилась слезинка. А потом домовой исчез.
— Фаня… — растерянно произнесла королева, — Фаня!
После этого крика, на который никто не отозвался, Лора зарыдала и подскочила к лежащему неподвижно в беспамятстве гостю и стала пинать его ногой по бёдрам:
— Я убью тебя, мразь такая, убью!
Лерой обхватил бьющуюся в истерике жену за пояс и оттащил от бандита. Охотники быстро скрутили живого и почти невредимого бессознательного Дадиани, связав ему руки и ноги. Под его рубашкой, как выяснилось, был надет жилет, сделанный из лёгких и непробиваемых перьев иномирной гарпии.
— Всё, всё, Лора, успокойся… Лора! — говорил жене Лерой, пытаясь прекратить её истерику.
— Он убил Фаню! — прорыдала она.
— Нет, Фаня жив, что ты? Если бы он погиб, он бы не смог исчезнуть, понимаешь?
— Правда? — подняла к нему Лора зарёванное лицо.
— Конечно! — ответил Лерой с уверенностью, которой на самом деле не испытывал. Потому что никто не видел мёртвых домовых.
— Обен, смотри, нож Дадиани валяется. И на нём нет крови, — сказал Ахига Вэй.
— А у домовых вообще кровь есть? — спросила Лора сквозь слёзы, — они же магические создания.
Ей никто не ответил — просто не знали. Причинять вред домовым никто не хотел, во избежание навсегда остаться без их помощи, а сами домовые были в быту очень ловкими и не допускали получения ими травм.
— Что делать с арестованным, Ваше Величество? — спросил один из охотников.
— В клетку его. Ахига, покажи, — кивнул Лерой другу на сарай с вольерами, сам не желая выпускать из рук жену.
После этого охотники, включая Ахигу, попрощавшись с королями, уехали домой. Лерой отнёс прижавшуюся к нему комочком жену в дом и опустился на диван в гостиной. Так они и сидели — в темноте и тишине, нарушаемой лишь всхлипами Лоры.
Вдруг к этим всхлипываниям присоединилось тихое горестное причитание из-за спинки кресла.
— Феофан, — с надеждой позвал Лерой и почувствовал, как замерла Лора.
Из-за кресла показался домовой, только был ли это именно Фаня, Лерой в темноте разглядеть не мог. Он подошёл к световому амулету и активировал его.
Напротив Лоры стоял Фаня и протягивал вперёд руки, горестно глядя на то, что держал в них. В его ладонях находился зелёный значок в форме щита — помятый и поцарапанный.
ГЛАВА 35
Лора сидела на диване между мужем и домовым. Телом она ощущала, как Лерой периодически начинает трястись от беззвучного смеха. Конечно, она не могла разделять горе Фани по поводу сломанного значка, тут ей ближе были эмоции Лероя, но это горе ей было понятно — она же помнила, как домовой в их самую первую встречу переживал из-за того, что она взяла в руки его кружку в горошек со столика-табуретки, как он начищал и любовался значком и своим отражением с ним в тёмном окне. Поэтому сказать "Фаня, это всё ерунда, просто железка, мы тебе сотню таких наделаем" и оскорбить его чувства она не могла.
