Сумерки давно сменились непроглядной мглой. Мы убрали со стола остатки еды, вымыли вместе посуду. А затем, Тургенев, засобирался домой, а меня накрыл приступ паники. Как же так, он просто возьмет и уйдет? Он не захочет меня поцеловать? Мне придется его отпустить?
И понимаю, что не могу. Не могу позволить этому случиться. Ведь если он сейчас уйдет, дом снова превратится в безмолвный склеп. Меня засосет обратно в трясину холода и одиночества. А рядом с Иваном Тургеневым я осознала, что больше туда не хочу.
В коридоре ловлю его за локоть и решительно останавливаю. Встречаюсь с блеском потемневших серых глаз и не могу вымолвить ни слова. Как? Как остановить его? Что сказать, чтобы не выглядеть совсем жалкой? Как мужчины и женщины в принципе решаются на переход к активным действиям? Когда наступает миг, позволяющий перейти черту целомудренности и приличия? Как будет выглядеть со стороны, если я сейчас наброшусь на него? Я стану в его глазах доступной женщиной?
Ответить на эти вопросы самой себе я не успеваю, потому что Иван, развернувшись, притягивает меня к себе, положив одну ладонь на мою талию, а другой фиксирует затылок. А затем его жесткие, но настойчивые губы накрывают мои. Иван жадно, глубоко, страстно целует меня, и внутри под солнечным сплетением разрывается салют...
От его уверенности, излучаемой каждым движением губ, языка и рук подгибаются мои колени. Я превращаюсь в тугой сгусток искрящейся энергии.
Иван не останавливается ни на миг. Его руки повсюду. Словно бушующий ураган, он подхватывает меня и несет в водоворот всепоглощающего желания. Он ловко подхватывает меня и прижимает к стене. Кажется, слегка ударяюсь затылком, но боли не чувствую. Потому что все, о чем я сейчас могу думать, это о его твердой плоти, прижимающейся ко мне. С моих губ срывается откровенный стон, и Тургенев тут же его ловит пылкими губами, издавая при этом звук, похожий на животный рык.
Меня накрывает новая лавина возбуждения.
От долгого поцелуя кружится голова. Иван дает немного отдышаться, и пока я судорожно хватаю раскаленный жаром наших тел воздух, его губы блуждают по мне, покрывая горячими поцелуями скулы, щеки, шею, чувствительную зону за ушком. Стоны становятся откровеннее, и я решительно не могу контролировать этот процесс. И не хочу.
Иван немного отстраняется, его грудь часто вздымается, тело напряжено и заходится волнами крупной дрожи, и я чувствую, как судорожно сжимаются под плотными джинсами его ягодицы. Тургенев смотрит мне в глаза, словно желая, чтобы я его остановила. А мне хочется стать ближе. Кожа к коже. Вдох к выдоху. Сердце к сердцу.
- Ася… - выдыхает Иван
- Только не останавливайся, прошу тебя.
- Ты уверена?
- Как в собственном имени!
И обжигающий влажный рот вновь завладевает моим дыханием, сознанием и волей.
Нетерпеливо срывая друг с друга одежду, уже абсолютно голые мы попадаем в мою комнату. Кровать приятно холодит разгоряченную кожу, лишь подстегивая взаимную страсть. Между нами больше нет преград. Наши тела стремятся поскорее слиться в древнейшем из всех танцев.
- Асенька…
- Да?
- Мне надо кое в чем тебе признаться…
- Сейчас?!
- Да! Видишь ли, у меня не было секса больше года, поэтому если я вдруг тебя разочарую, просто дай мне еще один шанс.
Я смотрю в глаза невероятно горячего, возбужденного, но при этом такого откровенного мужчины и улыбаюсь.
- Тогда я тоже должна признаться, Иван. У меня секса не было четырнадцать лет. Так что я вполне могла все позабыть. Поэтому если я вдруг тебя разочарую, просто дай мне еще один шанс.
- Ася, ты невероятная женщина! – выдохнул Иван, и дальнейший наш разговор в словах не нуждался…
Глава 15.
ИВАН
Я медленно открываю глаза, боясь оказаться в своей квартире. Боясь вдруг осознать, что все оказалось сном. Но, к счастью, чувствую тепло и тяжесть маленькой идеальной женщины, так трогательно прижимающейся ко мне во сне. Стараюсь не разбудить Асю радостным гулом сердца.
Вспоминаю события прошлой ночи и не верю в их реальность.
Сумасшествие.
Дикая, животная страсть, какой я даже сам от себя не ожидал. С самого момента появления вчера в квартире Аси, я старался отвлечь себя от порочных чувств и мыслей. Убирал с пола воду, чинил трубу, готовил ужин, без конца говорил о всякой ерунде лишь бы не хоть немного успокоить свое возбуждение. Такая красивая, нежная, такая юная с этим дурацким пучком на голове, такая домашняя и манящая. И этот ее взгляд. Дикий, жадный, кошачий, изучающий меня, пробирающийся под кожу. За одно только, как смотрит на меня притихшая маленькая женщина, я готов вместо ужина испить до дна ее на этом чертовом столе.
Когда вдруг осознал, что не могу больше сдерживаться, что если не уберусь из квартиры прямо сейчас, сорвусь. Напугаю. И больше никогда не увижу. Я и сам себя испугался. От напряжения, сковавшего все мое тело в тугую упругую струну, готовую лопнуть лишь тронь ее кончиками пальцев, не спасали ни разговоры о космосе, ни гранатовый сок, ни прохлада, льющаяся из приоткрытого на проветривание окна.
Поэтому, когда Ася решительно схватила мой локоть, когда посмотрела на меня ТАК, что поездка сейчас домой стала казаться самой большой на свете глупостью, мой внутренний стоп-кран был беспощадно сорван. Нет не так. Его вырвали с корнем, оставив мчащийся на бешеной скорости поезд огня, страсти и желания без малейшей возможности остановиться или хотя бы немного притормозить.
Мы любили друг друга всю ночь напролет. Сначала бешено, дико, безумно, первобытно, воруя дыхание и стоны, жадно и эгоистично впитывая энергию каждой клеткой, до последней капли. А потом медленно и нежно, бесконечно долго, позволяя узнавать друг друга и самих себя, даря наслаждение и любовь, позабыв все страхи и стеснение.
Я проваливался в сон, крепко сжимая Асю в горячих объятиях, с блаженной улыбкой на лице. Каждый атом моего сознания, каждая частичка души вопили, что это МОЯ женщина. Единственная. Неповторимая. Необходимая.
МОЯ.
Я счастлив. Наконец-то счастлив. Благодарен судьбе в лице Зайцева, так бездумно ткнувшего пальцем в Асю в том странном баре, а по факту определившем мою судьбу.
