- Тогда почему ты заставил меня думать о тебе как о своём брате?
Несколько секунд Эрик ничего не отвечал.
- Так получилось, - наконец, заговорил он, - я впервые почувствовал тебя ещё до того, как ты родилась. Тала тогда, кажется, была на третьем месяце беременности. Даже невозможно представить, каково это. Чувствовать ещё только зародившуюся, но уже предназначенную для меня жизнь. И я присутствовал при твоём рождении. Хотя у нас так не принято, но для меня, учитывая обстоятельства, сделали исключение.
Впервые за всё время нашего разговора Эрик улыбнулся.
- Ты ведь и сам тогда был ребёнком. Сколько тебе было? Десять?
- Когда ты родилась, мне было одиннадцать лет. Я часто приходил и смотрел на тебя и уже тогда было понятно, что ты вырастишь красавицей. А потом Тала умерла. И я сам попросил родителей, чтобы они взяли тебя в нашу семью. Конечно, сейчас я понимаю, насколько это была большая ошибка, но тогда я хотел только, чтобы ты всегда была рядом со мной. Если бы ты воспитывалась в другой семье, то, наверное, я бы видел тебя реже, но так было бы правильнее. Ты бы с самого начала думала обо мне как о своей паре, а не как о брате. Но разве тогда мне было до этого дело? Ты должна была быть со мной и точка. И родители, понимая это, удочерили тебя.
А ведь они даже не собирались делать это.... просто уступили просьбе единственного сына.
- А когда мне должны были обо всём рассказать?
- Ждали, пока ты подрастёшь, чтобы тебе исполнилось хотя бы лет десять…
- Но их не стало, а ты передумал мне что-либо рассказывать, - закончила я за него.
- Ты часто плакала, когда родители погибли и тянулась ко мне как к единственному родному существу. Я просто не мог тогда сказать тебе, что те люди, которых ты считала родителями, на самом деле ими не были. Просто не мог, понимаешь? Ведь это один из самых сильных инстинктов - заботиться о своей паре и защищать её. От всего, что может причинить вред, - он замолчал на несколько секунд, а после продолжил, - а ещё я надеялся, что однажды ты начнёшь чувствовать наше парное влечение и тогда мне будет легче рассказать тебе обо всём.
Я усмехнулась, хотя смешного в этом не было ничего.
- Но, поскольку моя волчица так и не проснулась, этого не случилось.
- Да, всё так, - подтвердил он.
Эрик продолжал смотреть на меня, но теперь уже я совершенно ничего не могла разобрать в его взгляде. Кажется, в нём было всё сразу: надежда и отчаяние. И невозможно сказать, какого из этих чувств больше.
- А что… теперь будет с нами?
Почему-то это слово в отношении меня и Эрика вдруг приобрело совсем другое значение.
- Ничего, - он глубоко вздохнул, - я не буду ни к чему тебя принуждать. А сейчас уже поздно. Лучше иди к себе. Тебе нужно подумать обо всём, что я сейчас тебе сказал. И принять это.
Он поднялся с кресла и я сделала тоже самое. А после Эрик подошёл и поцеловал меня в макушку, также, как делал это раньше, так, словно, и правда, не рассказал мне только что то, что полностью изменило мою жизнь.
Глава 7. Подозрение
Даже осознать то, что сказал Эрик, оказалось невероятно тяжело. Несмотря на то, что я много раз прокручивала в голове наш последний разговор, всё равно каждый раз приходила к тому, что всё это, должно быть, какая-то ошибка, недоразумение или, в конце концов, просто странная шутка. Но, вспоминая, при этом, как именно он смотрела на меня, рассказывая всё это, я также понимала, что Эрик верил в то, что говорил.
А может быть так, что волк ошибается, считая кого-то своей парой? Попыталась вспомнить, слышала ли когда-нибудь о таких случаях? Кажется, нет… хотя, даже не так: точно нет. Наоборот, все кругом говорили о том, что момент встречи избранной, истинной пары невозможно спутать ни с чем.
Так что, надеяться на то, что Эрик ошибается, было бы просто глупо. И тут же пришёл вопрос: а хотелось бы мне самой, чтобы всё это оказалось ошибкой? Задумалась и поняла, что как ответить на него, даже не представляла. Я слишком глубоко прятала в себе любые запретные чувства к Эрику, чтобы вот так просто и сразу взглянуть на него другими глазами.
Наверное, то, что я всю жизнь считала его братом – это самое ужасное, что могло произойти. Невольно представила, как бы всё могло сложиться, если бы это было не так. Усмехнулась про себя, наверное, даже без нашего парного влечения я бы влюбилась в него. В такого, как он вообще сложно не влюбиться.
А что делать теперь? Хорошее во всём этом было только то, что сейчас многое встало на свои места. Его выходящее за все границы желание меня контролировать и то, что он никого не подпускал ко мне. И даже, почему в тот день, когда погибли родители, со мной остался он, а не мама.
Ни для кого не было секретом, как именно ведут себя волки, встретившие свою пару. Конечно, Эрик и сам говорил о том, что заботиться и защищать её – это один из самых сильных инстинктов оборотней. Вот только были у них и другие инстинкты. И хорошо, если волчица также чувствовала связь, а если нет… ведь парой может оказаться и слабая полукровка. Только вот желание получить свою самку иногда оказывалось настолько сильным, что даже в нашей стае были случаи насилия.
Невольно вспомнила наш разговор с Эриком ночью, когда я случайно встретила его на кухне. И то, как тяжело ему в этот момент было сдерживать своего волка. Тогда мне было страшно, но сейчас, как это ни странно, поняв, в чём дело, страха я уже почти не испытывала.
И даже больше того, почему-то я была уверена, что он не причинит мне вреда. Ведь, несмотря на то, что его волк был одним из самых сильных в мире, он хорошо контролировал его. И сорвался только однажды. Когда увидел меня рядом с Тодом.
Подумав про своего друга, я поняла, что есть ещё одно дело, которое мне нужно решить. Поставить все точки над «и». Я собиралась поговорить с ним и сделать это так, чтобы у него даже сомнения не осталось в том, что на этом наша с ним дружба закончилась.
Я не представляла, как будут складываться дальше наши отношения с Эриком, но при этом была уверена в том, что, если Тод продолжит попытки «спасти» меня, это закончится плохо. Причём, в первую очередь, для него самого.
Найти его в университете оказалось не сложно. При этом, конечно, я понимала, что вряд ли, Эрик через своих волков перестал следить за мной и сложно представить, как он отреагирует, когда узнает, что я сама захотела поговорить с Тодом. Ну, ничего, решила, что постараюсь объяснить ему всё дома. Гораздо хуже будет, если Тод продолжит писать мне письма и придумывать способы моего побега.
- Привет, - обратилась я к нему, когда, совершенно не скрываясь, подошла в столовой к столу, за которым он сидел.
Тод растеряно посмотрел на меня. Выглядел при этом он, кажется, ошарашенно. Ещё бы, ведь мы столько времени избегали открыто общаться друг с другом, а тут я так просто заговорила с ним.
