– Предложите свой вариант, – Роман Витаутасович погладил густую бороду, бросил беглый взгляд на Григория, понял, что к чему, благоразумно решил с дамочкой не спорить.
– Легко! – Елена махнула ладошкой. – Урезаем управляющему персоналу зарплату, а чтобы не обидно было, и мне тоже, вкладываем средства в проект, раскручиваем и все возвращаем. А повезет – и повышаем оклады.
– Вы в своем уме? – едва сдерживая гнев, Рафаэль Шмуэлович дернул галстук, посмотрел на Григория, но тот сделал вид, что не замечает его. – Елена Васильевна, я считаю, что вы не правомочны давать советы по вопросам финансирования проектов вообще!
– Обслуживающий персонал трогать не дам!
Григорий чуть улыбнулся, наблюдая за перепалкой. Одна против троих. Серьезная, даже чуть злая. С горящими глазами, настроена идти до конца. Григорий расслабился и приготовился к представлению.
– Что-то я не совсем понимаю ваши полномочия, – Иван Петрович взял себя в руки, успокоился. – И не думаю, что вы вообще понимаете в бизнесе.
– Не понимаю я много в чем, – согласилась Елена, закрыла ноутбук, – но свои позиции сдавать не собираюсь. Народ увольнять не дам, нагрузку увеличивать не позволю!
– Хватит уже! – не сдержался Рафаэль. – Вы не можете нам приказывать! Вы тут на выдуманной должности ведете себя как хозяйка!
Григорий метнул на Рафаэля недовольный взгляд. Его слова могли разрушить идеально спланированную схему. Он посмотрел на Елену, ожидая осуждения, возмущений, но она, как всегда, удивила.
– Я знаю, – довольная, с игривой улыбкой откинулась на спинку стула. Расстегнула верхнюю пуговку на блузке, мужчины оторопели. – И поэтому, – расстегнула вторую, Григорий поднес к губам кулак, чтобы спрятать улыбку, – все будет так, как я скажу. Ну, давайте, найдите аргументы лучше.
Она их сделала! Троих серьезных мужиков, привыкших отдавать приказы и не приемлющих неповиновения персонала.
– У меня нет слов! – возмутился Рафаэль.
– То-то же.
У Елены тренькнул телефон. Она прочла СМС, встала.
– Мне пора. Сегодня наш «Тандем» заключает договор на поставку морепродуктов от самого Голденберга со скидкой девять целых три сотых процента на полгода! Антон Григорьевич уже подъехал.
– Вы еще и фантазерка, – Иван Петрович растянул губы в подобие улыбки. – Голденберг не дает скидок больше пяти процентов. А тут такая цифра. Не расскажите, как вы добились этого удивительного, – он сделал акцент на слове «удивительного», – результата?
– Да легко! – Елена встала, отошла к двери, обернулась. – Он меня машиной сбил. Это компенсация.
И ушла.
Григорий вскочил с кресла, кинулся за ней, услышав за спиной злобное от Рафаэля:
– Что ж он тебя не задавил-то, сука…
Нагнал ее у открывшихся дверей лифта, но войти не дал, деликатно взял под руку, отвел в уголок.
– Что ты сейчас такое сказала? – Навис горой, внимательно посмотрел в глаза.
– А что я сказала? – Она похлопала ресницами. – Голденберг и вправду дает скидку.
– Он тебя сбил?
– А, это. Фигня, – Елена отмахнулась, хотела уйти, но Григорий не дал, встал перед ней, осматривая, пытаясь заметить травмы. – Да не сильно, – успокоила она его. – Отвлекся на звонок, наехал на зебре. Прокатил меня на капоте чуток. А там камеры. Поторговались, сейчас подпишем контракт.
Григорий схватился за голову, в отчаянии прикрыл глаза и простонал:
– Ты сама-то себя слышишь?
– Не глухая пока…
– Тебе срочно нужно в больницу!
– Не нужно.
– Нужно! Сейчас же!
Хотел схватить ее за руку, но она отступила, не позволила.
– Все со мной хорошо. Гриш, сам подумай, я взрослая женщина, я понимаю, когда у меня что-то болит. А у меня не болит. И меня сейчас ждут.
– Вот что ты за человек такой? – вздохнул Григорий, осторожно убрал с ее щеки выбившийся локон. – Знаешь ведь, как я за тебя волнуюсь…
– Не надо. У меня на это Илюха есть.
Как ушат ледяной воды. Отрезвила одним словом. Илюха. Григорий беспомощно опустил руки, отступил.
– Хорошо. Иди.
– Миньонов не тронешь? – она сощурилась, посмотрела на Григория недоверчиво.
– Кого?
– Обслуживающий персонал.
– Не трону, – вздохнул он.
В кабинет вошел решительной походкой, с порога бросил Рафаэлю:
– Ты уволен, свободен!
– Но, – начал, было, старший менеджер, Григорий оборвал его:
– Еще слово, и ты никогда и нигде не найдешь себе работу!
Рафаэль резко вскочил, выбежал из кабинета, что-то бормоча под нос.
– Григорий Викторович, – начал осторожно Иван Петрович, – ваш личный помощник…
– Она моя будущая жена, и она права, – прервал его Григорий. – А я жду от вас варианты!
Глава 23
– Вы серьезно думаете, что это – достойная офисная обстановка?
Григорий с трудом вернул себе официально-деловой тон. Пока Елена не появилась в его кабинете, он места себе не находил. В голове так и крутились ее слова: «Он меня машиной сбил», «Прокатил на капоте». Несколько раз его бросало в жар, скакало давление. Пришлось принять лекарства, чтобы сердце не сошло с ума, а голова не раскололась надвое. Голденберг мог ее убить! А она? Вместо того, чтобы ехать обследоваться, торговалась для фирмы! Не женщина, а ходячая нестыковка!
– А что? – Елена пожала плечами. – По мне так нормально.
– Идите сюда, – Григорий раздраженно встал со своего места, взял ноутбук, сел за стол переговоров, – садитесь рядом, будем обсуждать. Раз уже вы не понимаете элементарных требований, я вас научу!
– Ой, прям Вселенная Злости, – вздохнула Елена, села рядом с ним. – Не кричите на меня.
– Но вы по-другому не понимаете!
– Да вы что? – она вдруг потянулась, приблизилась к его лицу, задержалась на мгновение, едва касаясь губами его щеки. – А может, все-таки по тише?
– Что вы делаете? – Григорий с трудом удержал строгий тон.
– Пытаюсь вас успокоить.
– Не надо! Прекратите!
– Хорошо, – она махнула ресницами, Григорий сглотнул, когда почувствовал на щеке легкое касание, – если ты не будешь на меня орать.
Схватить ее в охапку, завладеть губами, повалить на стол. Целовать всю, сначала через ткань одежды, руками лаская тело, потом задрать блузку и целовать нежную кожу на животе, медленно поднимаясь вверх. Расстегнуть эти чертовы пуговицы, добраться до груди, избавить от лифчика упругие холмики и поиграть с сосками, чтобы она застонала, потянулась к нему, требуя большей ласки. Забраться под юбку, уже зная, что горячая и влажная, стянуть трусики, но не спешить, играть с ней, распалять до глубоких стонов. И лишь услышав страстное: «Я тебя хочу!», получить свой приз.
