– Привет. – Прошла на свое место, на Григория даже не посмотрела. Села, включила ноутбук. – Как Инга?
– Привет, – он смотрел на нее во все глаза, пытаясь понять – она решилась на развод или все отменила. – Очень хорошо. Уже встает. – Наконец поймал ее взгляд – безразлично-уставший. – Как ты?
– Пока не знаю.
– Выглядишь не очень, – признался Григорий.
– Вот так вот выглядят разведенки в первый день, – Елена грустно усмехнулась. – Я отдала своего мужика молодой и красивой. Двадцать лет в помойку…
Григорий почувствовал такое облегчение, что заболела голова. Он прикрыл лицо ладонью, чтобы успокоиться, не выдать своих эмоций. Сердце стучало часто, дышать хотелось глубоко – дождался!
– А это что такое? – только сейчас Елена заметила, как за стеклянной стеной в ее будущем кабинете вовсю кипит работа. Роман, словно гордый павлин, ходил среди рабочих и с важным видом отдавал распоряжения. – Блин, розовые жалюзи!
И ринулась спасать свое рабочее пространство.
Григорий сидел, подперев голову руками, смотрел на возмущенную «почти уже свою», на Романа, дергающего себя за волосы, и улыбался. Впервые за много лет он чувствовал удовлетворение от жизни. Настоящее, с едва заметным волнением, но даже оно было в радость.
Елена появилась в его кабинете рассерженная, раскрасневшаяся. Села на свое место.
– Почему он такой упертый? – возмутилась, нервно поправляя волосы.
– Ты зря переживаешь, – Григорий заставил себя сидеть на месте, а хотелось подойти и обнять. – Рома профессионал своего дела. Конечным результатом будешь довольна, поверь мне.
– Зачем это все? – устало спросила она. Посмотрела на него со смесью беспомощности и горечи. – Гриш, что ты так возишься со мной? Когда уже я тебе надоем?
– Ты мне никогда не надоешь.
– Это почему?
– Я люблю тебя.
Она не сразу поняла сказанное. После растерялась, смутилась и вдруг разозлилась.
– Нет, так нельзя! – Встала резко. – Так не должно быть!
– Почему нельзя? – Григорий понял – начался главный этап в их отношениях. И сегодня будет пройден последний порог. – Просто скажи мне, почему я не могу тебя любить?
– Я… Я не знаю. Но это неправильно!
– Ты не представляешь, – Григорий встал, медленно подошел к ней, остановился совсем рядом, но дотронуться не решился, – как я ждал твоей свободы. Я понимаю, тебе сейчас тяжело, – не удержался, коснулся кончиками пальцев ее щеки, – но я рядом. И я буду тебя поддерживать. Потому что люблю. Очень.
Когда-нибудь он научится угадывать ее реакцию. Когда-нибудь. Но не сейчас. Елена вдруг резко успокоилась, на мгновение задумалась и огорошила Григория своими выводами:
– Короче, понятно. Григорий Викторович, вы уже не знаете, как еще меня в койку затащить. Вы слишком увлеклись своей охотой, что не видите, как далеко все зашло. Давайте заканчивать нашу затянувшуюся историю, я ото всего этого устала. Просто переспим, вы получите то, что так долго ждали и успокоитесь. Только с работы пока не увольняйте. Дайте другую найти.
Еще ни одна женщина не унижала его предложением заняться сексом.
– Я, – он не нашелся, что ответить. Стоял и проворачивал в голове услышанное. – Ну…
– Когда?
– Что, когда?
– Когда я смогу удовлетворить ваше сексуальное желание?
– Сегодня. – Почувствовал, как внутри разрастается ярость. Он признался ей в любви, а она не поверила, отвергла, решила избавиться от него. А он ждал другой реакции, хотя бы немного благодарности. – Сейчас.
– Но я на работе. – Не испугалась, просто констатировала факт.
– На выдуманной должности, – зло напомнил Григорий.
– Хорошо. Где?
Она предлагала себя как товар, как откуп, ни во что не ставя его чувства. В другое время он бы отказался, проявил выдержку, чтобы все было как нужно – по обоюдному согласию, но не желал усмирять свою злость. Пусть будет так, как она хочет. А он получит хотя бы часть того, что желал.
Привез ее в свою квартиру. Макар с няней жили на даче, никто их не побеспокоит.
– Куда? – спросила безразлично.
– В спальню.
Проводил.
Она встала возле кровати и выражением усталости и полного безразличия стала расстегивать блузку.
Григорий растерялся. Неужели и вправду просто ляжет под него? Без эмоций, без желания?
«Я ото всего этого устала».
И он вдруг понял.
Муж ушел, предал ее. И теперь она никому не верит. Ее реакция – это способ найти покой, разобравшись с проблемами. С теми, которые она может решить. И если сейчас он воспользуется ей в таком состоянии, она просто уйдет.
– Стой, – в один шаг он оказался рядом, – подожди. Не надо так.
Тронул ее обнаженное плечо и вдруг понял, что больше ждать не может, не может заставить себя отступить. А если просто дотронется губами до ее шеи? Всего один поцелуй, одно невинное прикосновение, чтобы убедиться в том, что видит, чувствует, желает.
Всего один невинный поцелуй и он ее отпустит.
Она замерла, прикрыла глаза и вдруг тихо спросила:
– Как мне жить дальше?
– Я помогу, – хрипло произнес он. Такая уязвимая, ранимая. Так хочется ее защитить. – Ты не одна. Я рядом…
Она подняла на него отчаянный взгляд, из глаз покатились слезы. Крупные капли скользили по щекам, падали на грудь и исчезали в ткани кружевного бюстгальтера.
Григорий неосознанно дотронулся до ее груди, вытер влажную дорожку, провел пальцами по шее, не сдержался, тронул губами мокрую щеку.
– Прости меня…
И замер, почувствовав, как ее ладонь легла ему на грудь. Невинное прикосновение, а в теле вспыхнул жар. Если она сейчас же его не оттолкнет, он с собой не совладает. Чуть повернула голову, встретившись с его губами, словно пыталась понять, что ей самой нужно.
И он не сдержался, поцеловал. Осторожно, давая ей возможность отступить, но она не отступала, хотя и отвечала неуверенно. И вдруг шепнула в его губы:
– Ты мне нужен…
Глава 30
Это оказалось даже лучше, чем он себе представлял. Самый отменный секс может быть только с той, которую любишь. Все случилось стремительно, но вместе с тем феерично! С одной стороны Григорий понимал – она всего лишь использует его, чтобы забыться, но с другой – с удовольствием стал этим необходимым лекарством, возвращая свою женщину к жизни.
– Я не знала мужчин, кроме Илюхи, – Елена лежала на его руке, расслаблено глядя в потолок. – И теперь поняла, почему он ходил налево. Зря развелась, надо было договориться о свободных отношениях. Потому что это – реальный кайф.
