2. Болезнь Ленина
О болезни Ленина, несмотря на то что информация эта до самого последнего времени держалась в глубокой тайне, мы знаем из многих источников. 3 марта 1921 г. Ленин пишет записку Каменеву, впервые опубликованную в 1989 г.: «Вижу, что на съезде, вероятно, не смогу читать доклада. Ухудшение в болезни после трех месяцев лечения явное…
[1169] Я попробую готовиться. Но готовьтесь и Вы. На съезде и пленуме Цека важен и мой доклад. Очень боюсь, что ни там, ни здесь не смогу… Имейте в виду, что обмен коротенькими записочками… нервы выносят лучше разговоров… Оч[ень] прошу поэтому… чаще посылать мне (перед Пол[ит]бюро) записки в 5 — 10 строк. Я подумаю час-два и отвечу»
[1170].
Думать час-два над запиской в несколько строк — это уже не Ленин 1917 года!
Троцкий писал, что «здоровье Ленина резко надломилось в конце 1921 года»
[1171]. Но если верить записке, адресованной Каменеву, Ленин был болен с конца 1920-го. Наблюдательный Сталин не мог не знать, что Ленин заболевает. Отметим также, что 1921 г., когда писалась записка Ленина Каменеву, – год введения НЭПа, второго, после Брестского мира, оппортунистического шага Ленина. Ленин делал вид, что необходимость введения новой экономической политики была очевидна всей партии. Троцкий неоднократно указывал, что чуть ли не первым предложил заменить продразверстку продналогом. Но реальность заключалась в том, что по непопулярности в кругах партийно-коммунистической номенклатуры НЭП мог сравниться разве что с Брестским миром. Точнее — компромисс на внутреннем фронте (НЭП) явился следствием компромисса на фронте внешнем (Брестское соглашение и крушение планов по организации мировой революции). А поскольку именно об этом и предупреждали Ленина многочисленные противники Брестского мира, от Троцкого до левых коммунистов, провозглашение НЭПа было со стороны Ленина признанием поражения.
Правда, если при подписании Брестского мира его сторонники (в лице Ленина) и его противники (в лице всех остальных) с одинаковым рвением подчеркивали недолговечность Брестского соглашения, к НЭПу отношение было совсем иным. На сколько именно вводился НЭП и к каким последствиям он мог привести — в 1921 г. не знал никто. Трудно сказать, насколько буквально воспринимал Ленин собственную фразу о том, что НЭП вводился «всерьез и надолго». По крайней мере, этот лозунг ни у кого не должен был вызвать восторга. Решения партийного съезда о введении НЭПа означали разрыв «органического единства» экономической и политической диктатуры
[1172]. И уже через год, когда НЭП только начал приносить первые положительные результаты, Ленин сам потребовал наступления на им же созданных нэпманов, то есть взял курс на постепенный отход от новой экономической политики. При хладнокровном анализе должно было стать очевидным, что мирного сосуществования между всевластным, вооруженным, но бедным и голодным коммунистом, с одной стороны, и безоружным, сытым и богатым нэпманом, с другой, быть не может. Либо коммунист убьет нэпмана, либо нэпман отнимет власть у коммуниста. Случилось первое.
Во внутрипартийной борьбе в этот период Ленин и его оппоненты учли уроки Брестского мира. Было ясно, что Ленина не возьмешь открытой критикой, как делалось это сплошь и рядом во время дискуссии о мире в 1918 г. Одновременно Ленин пытался избежать теперь открытой дискуссии, приведшей в 1918 г. к расколу партии и фактическому отстранению Ленина от власти. При внешней поддержке Политбюро (которой в вопросе НЭПа никогда не было и не могло быть) Ленин круто изменил внутриполитический курс правительства, искренне считая, что в 1921 г. он преодолел оппозицию легче, чем в 1918-м. Но Ленин ошибся. Опорой Сталина в борьбе против Ленина, открыто начавшейся в 1921 г. (и еще незаметной широким слоям партии), служили безликие партийные функционеры, уступающие по вине Ленина власть нэпману. В списке поражений Ленина НЭП, являвшийся следствием предшествующей оппортунистической политики (Бреста), стоял на последнем месте. Во главе списка были: не состоявшаяся из-за Брестского мира революция в Европе; поражение в войне с Польшей (открыто просаботированной Сталиным); Кронштадтское восстание 1921 г.; крестьянские восстания во многих губерниях страны. Кого же было винить в этих провалах, как не главу правительства? И вот теперь этот же руководитель единоличным решением бросал партию в новую крайность — НЭП.
Троцкий не выступил против НЭПа. Более того, он впоследствии утверждал, что первым предложил заменить продразверстку продналогом еще в феврале 1920 г.: «Я был уверен, что мы придем к этому. Но боюсь все же, что мы своим промедлением удвоили и утроили наши затруднения… Как раз год тому назад, перед IX съездом партии, после того как мне пришлось провести около полутора месяцев на Урале, где я ближе стал ко всем практическим вопросам советского хозяйственного строительства и многому научился от местных работников, – я внес в ЦК… письменное предложение, которое я могу всем членам съезда раздать, которое почти буква в букву совпадает с тем предложением о замене разверстки продовольственным налогом, которое вы теперь будете обсуждать и принимать»
[1173].
Правда, он полностью поддерживал тех писателей и других деятелей искусства, которые стремились представить НЭП в самом негативном свете, не щадили самых бранных слов и негативных образов для изображения нэпманов. В результате, во многом благодаря Троцкому, родился тот образ нэпмана, который американский журналист Морис Хиндус, побывавший в Советской России, обрисовал так: «Они придумали новое слово «нэпман», и ни один человек, если он не побывал в России, не сможет понять, что означает это слово… Нэпман — символ вырождения, объект презрения и оскорбления. Это — пария, социальная свинья! Главный злодей на сцене, злодей в кино, злодей в обыденной жизни»
[1174].
На самом съезде в конце марта — начале апреля 1922 г. Троцкий призывал относиться к НЭПу серьезно, но осторожно. 25 ноября 1922 г. Ленин передал Троцкому по телефону, что он прочитал его тезисы о НЭПе, что он находит их в общем очень хорошими, а отдельные формулировки чрезвычайно удачными, хотя часть пунктов ему показалась (именно «показалась» — писал Ленин в несвойственном для него мягком стиле) спорной. Поэтому он советовал опубликовать тезисы сначала в газетах, а затем, после обсуждений и исправлений, «непременно переиздать брошюрой»
[1175]. Статья Троцкого «Хозяйственное состояние советской России с точки зрения социалистической революции» действительно была вскоре помещена в «Правде»
[1176], а вслед за этим многократно переиздавалась
[1177].
