Институт взял на себя снабжение Троцкого социально-политической литературой, необходимой для работы, причем Рязанов трактовал потребности Троцкого в книгах в выгодную для него сторону, широко и не скупясь. Рязанов организовал отправку литературы и другим ссыльным оппозиционерам, в частности Муралову. Подчас, писал Муралов Троцкому, посылают «дребедень», но большей частью хорошие книги
[766].
Троцкий имел от Института несколько заданий. Одно из них состояло в литературно-политическом редактировании части томов издания произведений Маркса и Энгельса на русском языке. В начале мая он получил первый том рукописи, приступил к работе
[767], но вскоре сообщил Рязанову, что считает перевод первого тома неудовлетворительным, приводя ряд примеров
[768]. Другим поручением стал перевод на русский язык части памфлета Маркса «Господин Фогт». Эта обширная работа Маркса, написанная в 1860 г., являлась резким полемическим ответом на ряд печатных выступлений немецкого философа и естествоиспытателя Карта Фогта
[769]. В мае 1928 г. Троцкий проинформировал Рязанова, что уже перевел примерно три печатных листа этой работы, однако и эта часть еще нуждалась в доработке, особенно в связи с наличием цитат из других разноязычных источников
[770].
Сообщая единомышленникам об этой работе, Троцкий с сарказмом делился своими впечатлениями. Маркс собрал для своего памфлета документы и свидетельские показания, разобрал прямые и косвенные улики, и, «если бы мы стали опровергать клевету в таком же масштабе», как это делал Маркс, оппозиционерам «пришлось бы издать тысячетомную энциклопедию. Ведь совсем недавно провозглашено было: «разбили, разгромили, довольно полемики», переходим «к практическому строительству, а вместо этого открыта новая глава полемики, причем на сей раз, чтобы не повторять старого репертуара, приходится полемизировать против числа чемоданов и ящиков (преувеличив их втрое для красоты слов) и против охотничьей собаки»
[771], которую долго не разрешали завести.
Еще одним проектом был перевод книги британского экономиста и социолога Томаса Годскина
[772]. Троцкий не называл, какую именно книгу Годскина он переводит. Скорее всего, речь шла о «Популярной политической экономии» (1827). Рязанову сообщалось, что в течение месяца-полутора эта работа будет завершена. Сообщая, что перевод цитат, встречавшихся в тексте, не представляет никаких затруднений, он все же просил Рязанова прислать ему изданные Институтом сочинения Д. Рикардо
[773], ибо «в интересах единства физиономии научного издательства следовало бы привести цитаты по тексту» именно этого издания
[774]. Трудно сказать, был ли закончен этот перевод, но во всяком случае издан он в переводе Троцкого тогда не был. Сочинения Годскина были опубликованы на русском языке лишь через десять лет
[775].
Судя по некоторым письмам, в частности своей первой жене, Троцкий предполагал написать в ссылке еще и работу об итогах мировой войны
[776], но к реализации этого плана не приступил, хотя начал собирать необходимую литературу. Зато он сделал первые шаги в работе над книгой воспоминаний (которую завершил и издал уже в эмиграции). К созданию мемуаров его побуждал ряд коллег и соратников, особенно Преображенский. В алма-атинской городской библиотеке ему удалось разыскать много старых журналов (правда, они не были каталогизированы, лежали кучами, и Троцкому приходилось «производить в них раскопки»). Предполагалось, что эти журналы будут опорными вехами для проникновения в эпоху. Для этого же, как и для конкретизации фактов и проверки их достоверности, использовались народовольческие мемуары, воспоминания царских сановников, а также статистические справочники и сборники, особенно связанные с экономическим развитием южных губерний России, издания Херсонского губернского земства, литература об Одессе и топографические планы Одессы и Николаева. «Других, столь благоприятных условий для написания воспоминаний, как в благословенной Алма-Ата, больше уж, пожалуй, не дождешься»
[777], — писал Троцкий в мае 1928 г. Сокольникову, незадолго перед тем, как Сокольников «капитулировал», раскаялся и был назначен на пост полпреда СССР в Великобритании.
О периоде жизни до образования Николаевского рабочего союза Троцкий успел написать обширные, хотя и не связанные друг с другом черновики. Для части о Николаевском союзе, пребывании в тюрьме, первой ссылке — занимался подборкой материалов. Очень сожалел, что он не может получить одесские и николаевские газеты за 1888–1898 гг. Придумал несколько вариантов названия воспоминаний: «Полвека», «Приливы и отливы», «На службе революции», «Жизнь в борьбе», «Жить — значит бороться». (В конце концов воспоминания были названы «Моя жизнь».) Сравнение намеченного с конечным результатом — изданным в Берлине в конце 1929 г. двухтомником — показывает, что первоначальные планы были реализованы только отчасти. Столь широкой панорамы раннего периода своей деятельности, как это задумывалось в Алма-Ате, Троцкий не дал. По всей видимости, текущие политические события поглощали основное его внимание и на воспоминания отводился только остаток времени.
