Деятельность всех хозяйственных государственных органов, прежде всего Наркомата финансов и Госплана, рассматривалась Троцким сквозь призму необходимости поворота к интенсивному промышленному развитию. Именно такой курс рассматривался им как соответствующий лозунгам «Лицом к военной опасности!» и «Лицом к мировой революции!» (выдвинутыми Троцким в противовес сталинско-бухаринскому лозунгу «Лицом к деревне!»). Троцкий снова разворачивал свою аргументацию во внешнеполитическую сторону, непосредственно увязывая индустриализацию с перспективами грядущего, неизбежного военного столкновения с капиталистическим миром, чреватого революциями на Западе и на Востоке.
В том же духе Троцкий выступал на заседаниях Политбюро. При рассмотрении вопроса о работе Центрального статистического управления (ЦСУ) СССР в области хлебофуражного баланса 10 декабря 1925 г. он призывал принимать во внимание не только существующую в данный момент степень расслоения крестьянства, но и динамику этого расслоения, преувеличивая, с точки зрения Сталина, опасность и степень этой дифференциации. В конце февраля 1926 г. при обсуждении хозяйственных мероприятий на ближайший период, обосновывая необходимость ускоренного развития промышленности, Троцкий подчеркивал, что только это может способствовать в конечном итоге прогрессу сельского хозяйства, и предлагал максимально вкладывать накопления в промышленность
[314].
В 1925 г. Троцкий несколько раз посещал Украину, в частности район днепровских порогов и город Запорожье, где эксперты-гидростроители уже в течение нескольких лет предлагали начать строительство крупной гидроэлектростанции (первоначальные наметки и даже чертежи этого строительства появились еще в начале века). Здесь проводились подготовительные изыскательские работы, которые, однако, шли крайне медленно, так как принципиальное решение о сооружении Днепрогэса высшие парторганы никак не принимали. Вот как описывал эту поездку Троцкий: «В качестве начальника Электротехнического управления я посещал строящиеся электростанции и совершил, в частности, поездку на Днепр… Два лодочника спустили меня меж порогов по водоворотам на рыбачьей ладье, по старому пути запорожских казаков. Это был, разумеется, чисто спортивный интерес. Но я глубоко заинтересовался днепровским предприятием и с хозяйственной точки зрения, и с технической. Чтобы застраховать гидростанцию от просчетов, я организовал американскую экспертизу, дополненную впоследствии немецкой. Свою новую работу я пытался связывать не только с текущими задачами хозяйства, но и с основными проблемами социализма»
[315].
Убедившись в экономической и технической обоснованности, в перспективности вносимых предложений, считая создание такой ГЭС важным для индустриализации страны и развития сельского хозяйства, Троцкий выступил на Политбюро за строительство Днепрогэса. Предложение наткнулось, однако, на сопротивление Сталина и Бухарина, которые продолжали пока еще ориентироваться на развитие мелкого крестьянского хозяйства и связанных с ним отраслей легкой промышленности. Кроме того, Сталин воспринял инициативу Троцкого как попытку создать «новый плацдарм». «Я не преувеличу, если скажу, — вспоминал Троцкий, — что значительная доля творчества Сталина и его помощника Молотова была направлена на организацию вокруг меня прямого саботажа. Получать необходимые средства стало для подчиненных мне учреждений почти невыполнимой задачей. Люди, работавшие в этих учреждениях, боялись за свою судьбу или, по крайней мере, за свою карьеру»
[316].
Тем не менее на апрельском пленуме ЦК 1926 г. Троцкий вновь выступил с предложением перейти от слов к делу, вложить в Днепрострой свыше 100 миллионов рублей и еще 200–300 миллионов рублей в создание предприятий — потребителей новой энергии. Сталин отверг это предложение: «Речь идет… о том, чтобы поставить Днепрострой на свои собственные средства. А средства требуются тут большие, несколько сот миллионов. Как бы нам не попасть в положение того мужика, который, накопив лишнюю копейку, вместо того, чтобы починить плуг и обновить хозяйство, купил граммофон и… прогорел. (Смех ). Можем ли мы не считаться с решением съезда о том, что наши промышленные планы должны сообразовываться с нашими ресурсами? А между тем тов. Троцкий явно не считается с этим решением съезда»
[317].
Прошел год. Начав поворот к индустриализации, Сталин стал ярым приверженцем идеи строительства Днепровской электростанции и уже не мог вспомнить своих слов по поводу «покупки граммофона». Тогда Троцкий 13 апреля 1927 г. выступил со специальным заявлением по личному вопросу, в котором привел подлинную цитату из сталинской речи годичной давности, а в следующие годы не раз тыкал в нос Сталину его крайне неосторожные слова, сравнивающие постройку Днепрогэса с покупкой крестьянином граммофона
[318].
Рассматривая экономическое развитие страны в неразрывной связи с культурным, Троцкий во многих своих выступлениях подчеркивал, что борьба за качество продукции является в то же время борьбой за культуру. Именно так называлась его обширная статья, приуроченная к 8-й годовщине Октябрьского переворота
[319]. Повторяя утвердившееся положение, что победа нового строя зависит в первую очередь от повышения производительности труда, Троцкий в то же время был весьма далек от позитивной оценки достижений в этой области. Статья выявляла некоторую растерянность автора, ибо, выдвигая задачи в самой общей форме, он оказывался не в состоянии конкретизировать пути реального повышения производительности труда: «Те производственные и культурные знания, приемы и навыки, которые достались нам в наследство от прошлого, мы исчерпали. Дальше — накатанных капитализмом не только дорог, но и тропинок почти нет. Чтобы продвигаться, нужно пролагать новые пути, закладывать новые технические основы, вырабатывать новые навыки, искоренять безграмотность, повышать квалификацию, учиться и учиться у врагов, поднимать культуру. Нам нужно одновременно повышение культурного «качества» во всех областях».
Когда же вопрос переходил в практическую плоскость, как именно «учиться у врагов», выводы повисали в воздухе. Отмечая, что частный предприниматель действует личной заинтересованностью и «хозяйским глазом», автор оставлял в стороне «заинтересованность», подменял «хозяйский глаз» «общественным контролем», то есть все той же бюрократической структурой, против которой он еще совсем недавно вел энергичную борьбу. По главным, стратегическим вопросам его линия, разумеется, существенно не отличалась от тех позиций, которые занимало официальное партийное руководство. И в статье, посвященной очередной годовщине Октября, он констатировал факт длительного сосуществования советской страны «бок-о-бок с капиталистическими государствами всего мира», напомнив, впрочем, что в дни Октября большевики ждали «более быстрого развития революции»
[320].
