4 сентября проживавшая в Италии Гертруда Шильбах, старая знакомая Рейсса, тоже связанная с советской разведкой, назначила ему свидание в окрестностях Лозанны. Свидание оказалось ловушкой. К месту встречи на машине подкатила банда убийц. Рейсс был оглушен ударом. Затем его втащили в автомобиль и убили. В теле покойного было найдено семь пуль. Бросив машину с трупом в районе Женевы, убийцы поездом выехали в Париж. Обнаружить их полиция не смогла.
Сообщая о происшедшем в некрологе, посвяшенном памяти Рейсса
[672], Седов (Н. Маркин) призвал к широкой огласке преступлений Сталина и безосновательно оптимистично завершил статью словами: «Маузером нельзя остановить хода исторического развития. Сталинизм обречен, он гниет и разлагается на наших глазах. Близок день, когда смердящий труп его будет выброшен в помойную яму истории». Но до «помойки истории» было еще далеко. На самом деле Седов был крайне озабочен происшедшим и происходящим. «Дело Людвига прошло почти незамеченным, — писал он отцу, — и в этом кроется «большая опасность, ибо создает у мастера чувство полной безопасности»
[673]. «Мастером» Седов называл Сталина.
Именно поэтому имя Рейсса долго не сходило со страниц «Бюллетеня оппозиции». Супруга покойного Елизавета Порецкая передала в редакцию записки Рейсса, которые не предназначались к публикации, были составлены для памяти, содержали разного рода сведения об НКВД и ЦК. В журнале Троцкого была опубликована и незавершенная статья Рейсса «По поводу Фейхтвангера»
[674].
Дело в том, что Роллан был не единственным европейским интеллектуалом, съездившим в СССР и написавшим о своих впечатлениях. В Москве побывал, к примеру, и известный французский автор Андре Жид
[675], в правдивом критическом репортаже «Возвращение из СССР» показавший многочисленные пороки советской системы.
Сталин был настолько взбешен критикой Жида, что в резолюции Политбюро от 13 июля 1937 г. «О международном антифашистском конгрессе писателей» из двух пунктов один поручал М. Кольцову написать книжку против «клеветы» Жида
[676] (Кольцов «справился» с заданием Политбюро и раскритиковал книгу Жида, как троцкистскую пропаганду).
Вслед за Жидом в Советский Союз отправился известный немецкий писатель, тоже еврей, Лион Фейхтвангер
[677], которому Сталиным была организована торжественная официальная встреча. В Москве тогда ходила эпиграмма:
Стоит Фейхтвангер у дверей
С внимательнейшим видом,
Смотрите, как бы сей еврей
Не оказался Жидом.
Андре Жидом еврей Фейхтвангер не оказался и в книжке под многообещающим названием «Москва 1937» прославил советскую действительность. Рейсс же в своих заметках размышлял о Фейхтвангере в том смысле, что немецкий писатель, не владевший русским, видевший Москву только из окна роскошного отеля «Метрополь», посещавший лишь образцовые учреждения, не имеет права прославлять показанные ему потемкинские деревни, даже если он предельно наивен. Отвечая Фейхтвангеру, который заявил, что не исключает перехода Троцкого на службу к Гитлеру, Рейсс риторически вопрошал: «Почему Фейхтвангер не может быть куплен Сталиным? Кто он такой, Фейхтвангер? Чем он доказал свое право выступать в таких вопросах?» Конечно, ни глубины анализа, ни свежего фактического материала в записках Рейсса не было. Но они демонстрировали его резко антисталинскую позицию.
Сталин считал, что расправа над Рейссом послужит предостережением тем, кто захочет последовать его примеру и бежать. Но отзываемые в Советский Союз на очевидную гибель потенциальные перебежчики смотрели на стоявшие перед ними альтернативы иначе, выбирая между вероятным расстрелом в случае возвращения и шансом уцелеть в случае бегства. Действительно, опыт показал, что мобильные бригады НКВД в некоторых случаях оказывались не в состоянии расправиться с перебежчиками.
Примеру Рейсса вскоре последовали дипломат-разведчик Александр Бармин
[678] и разведчик-нелегал Вальтер Кривицкий
[679].
