Книга Лев Троцкий. Враг №1. 1929-1940, страница 97. Автор книги Юрий Фельштинский, Георгий Чернявский

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Лев Троцкий. Враг №1. 1929-1940»

Cтраница 97

…Я немедленно отправился с этой телеграммой к советскому полпреду Розенбергу и застал его за расшифровкой такой же телеграммы, а в дальнем углу сидел его шифровальщик и ждал, ждал, так как могла понадобиться его помощь. Скорей всего, посол тоже получил инструкцию лично расшифровать эту телеграмму. На другой день или через день у меня была встреча с нашим полпредом Розенбергом и испанским министром финансов Негрином, который потом стал премьер-министром. Негрин спросил меня, сколько потребуется людей для проведения этой операции. Я сказал, что проведу операцию силами своих людей — я имел в виду наших танкистов, которые незадолго до того прибыли в Испанию… советских солдат… Из нашего полпредства мы отправились в испанское министерство финансов, где Негрин, министр финансов, представил меня шефу испанского казначейства сеньору Мендесу Аспе… Негрин понимал, и всего три члена правительства знали об операции. Больше никто из кабинета министров не знал. Это были: премьер-министр Кабальеро, министр финансов Негрин и президент республики Асана…Должен сказать, что и посол Розенберг, и я, мы были потрясены, когда нам сказали, что испанское правительство готово доверить Сталину все сбережения испанского народа — Сталину, которого мир уже успел раскусить, человеку, который в действительности не заслуживал никакого доверия.

…[Золото] оценивалось между 600–700 миллионов долларов. По-моему, там было около 600 тонн. Хочу подчеркнуть, что испанское правительство в то время было коалиционным правительством, состоявшим из лидеров различных партий, и полностью все не контролировало, потому что было много неподконтрольных партий, много армий. У анархистов была своя армия. Я откровенно сказал министру финансов Негрину, что, если кто-то узнает об этой акции, если анархисты захватят моих людей, русских, с грузом испанского золота, они перебьют моих людей, произойдет грандиозный политический скандал на весь мир, и это может даже вызвать внутреннюю революцию. Вот я и предложил, я попросил Негрина, выдать мне от имени испанского правительства доверенность на фиктивное имя, назвав меня представителем Банка Англии или Америки, потому что тогда, как представитель Банка Англии или Банка Америки, я смогу сказать, что золото отправляется на хранение в Америку, а сказать, что оно отправляется в Россию, было бы опасно, так как это могло вызвать восстание. Негрин не стал возражать. Он решил, что это хорошая идея. Я более или менее прилично говорил по-английски и мог сойти за иностранца. Так что он выдал мне доверенность на имя Блэкстоуна, и я стал представителем Банка Америки.

…Согласно приказу я должен был погрузить золото на русский пароход, но я решил разделить риск и погрузить его на столько судов, сколько смогу зафрахтовать. Я зафрахтовал для этой цели четыре советских парохода, которые находились тогда в испанских портах… после того как выгрузили вооружение и продовольствие. И я отправился в Картахену, испанский порт, где золото было сложено в большой пещере, вытесанной в горе. Я попросил правительство дать мне 60 испанских матросов для погрузки золота. Испанские матросы 3 ночи и 3 дня находились в этой пещере. Они отлично понимали, что было в ящиках, потому что там были еще большие мешки, обычные мешки, наполненные серебряными монетами, и матросы понимали, что это их казна. Но они не знали, куда отправляют золото — возможно, в другой испанский город. Три ночи происходила погрузка золота и транспортировка его в ночное время, в полной темноте, к пирсу, где его грузили на советские пароходы. А днем испанские матросы спали на мешках с серебром…

Когда погрузка была закончена, шеф казначейства Мендес Аспе пожелал сравнить свои цифры с моими. По моим подсчетам, мы погрузили 7900 контейнеров. По его подсчетам — 7800. Разницу составляла поклажа двух грузовиков, так как каждый грузовик, согласно данной мне инструкции, вез 50 ящиков. А каждый ящик весил около 125 фунтов. Я побоялся сказать Негрину мою цифру, потому что, скажи я ему, что у нас на 100 ящиков золота больше, чем он думает, а потом окажись, что его подсчет правилен, мне пришлось бы отвечать за 100 ящиков золота…Через восемь дней, когда я узнал, что пароходы благополучно прошли, я отправил телеграмму Ежову, в которой сообщал, что по моим подсчетам там 7900 контейнеров, а по подсчетам испанцев 7800 контейнеров… Через несколько месяцев… начальник советского НКВД Слуцкий… рассказал мне про золото, какое это было большое событие, когда оно прибыло в Москву… он сказал мне вполне достоверно, что это золото, по словам Сталина, никогда не будет возвращено Испании. Несколько месяцев спустя ко мне пришел близкий мой друг, который был в Испании одновременно со мной… Он был очень близким другом Ежова, человеком, который лично докладывал Сталину. Он тогда вернулся из Москвы, где провел месяц, в Испанию и рассказал мне, каким великим событием было прибытие золота в Россию… он рассказал мне о том, что сказал Сталин на банкете, в присутствии членов Политбюро, на котором отмечалось прибытие золота, сказал: больше им не видать этого золота как своих ушей… С тех пор прошло много лет, золото по-прежнему лежит в подземельях Кремля».

Именно Орлова, ответственного и за вывоз золота, и за убийство Нина, и за все прочие подрывные советские операции в Испании в годы Гражданской войны, Ежов, по указанию Сталина, решил вызвать в Москву для расстрела. 9 июля 1938 г. Ежов прислал Орлову телеграмму с приказом выехать в Париж, оттуда на посольской машине прибыть в Антверпен, 13–14 июля встретить там советское судно «Свирь» и подняться на борт для важного разговора с человеком, присланным из Москвы, которого Орлов лично знает (фамилия человека предусмотрительно не указывалась). Орлов понял, что этот вызов — западня, ловушка, смертный приговор ему и его семье, что на «Свири» он будет нейтрализован и в беспомощном состоянии доставлен в Москву. Или же убит прямо в море. Ранее точно таким же образом в Москву из Испании был «отозван» (и бесследно исчез) один из его высокопоставленных помощников.

Орлов ответил Ежову согласием, а сам 11 июля выехали из Барселоны на виллу во Францию, где недалеко от границы с Испанией жили его жена и дочь. Он объяснил жене, что на «Свирь» его вызывают для расправы, и вместо Антверпена семья отправилась в Париж, в посольство Соединенных Штатов. Узнав, что американского посла Вильяма Буллита в канун Дня взятия Бастилии в городе нет, Орлов поехал в посольство Канады, предъявил свой дипломатический паспорт и сообщил, что едет с семьей в США по официальному делу. Получив канадскую визу, он сел на отбывающий в Канаду пароход, 21 июля высадился в Квебеке и поездом добрался до Монреаля, где написал от руки 37-страничное письмо Сталину (с копией Ежову). Орлов вспоминает: «Я написал Сталину пространное письмо и приложил к нему список преступлений диктатора, которые мне были известны из первых рук. Таким путем я намеревался спасти жизнь моей тещи и матери, которые оставались в России. Я предупредил Сталина, что, если они пострадают, я сразу же опубликую то, что знаю о нем. Я также уведомил Сталина, что, если я буду убит его палачами, все факты обнародуют после моей смерти. Я чувствовал, что такие предупреждения могут сдержать диктатора. К 1953 году моя жена и я целых пятнадцать лет ничего не слышали о наших матерях; мы считали, что их нет в живых. Так я приступил к напечатанию своих статей в журнале «Лайф» и своей книги «Тайная история сталинских преступлений».

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация