РИС. 20–1. Поддержка популизма по поколениям, 2016
Источники: Трамп: опрос компании Edison Research, New York Times 2016. Брекзит: опрос компании Lord Ashcroft Polls, BBC News Magazine, http://www.bbc.com/news/magazine-36619342. Европейские популистские партии (2002–2014): Inglehart & Norris 2016, fig. 8. Показатели каждой возрастной когорты нанесены на график в средней точке возрастного диапазона
Как же нам противостоять популизму, угрожающему ценностям Просвещения? Экономическая уязвимость не является его причиной, так что попытки сократить неравенство доходов и разговоры с уволенными металлургами с целью прочувствовать их боль похвальны, но, скорее всего, бесполезны. Культурный протест в какой-то мере стимулирует популизм, и, если не прибегать без нужды к раскалывающим общество риторике, символике и политике идентичности, это поможет привлечь или как минимум не оттолкнуть избирателей, не уверенных, чью сторону занять (подробнее об этом в главе 21). Так как популистские движения получили больше влияния, чем могли бы рассчитывать, исходя только из числа поданных за них голосов, полезно будет прикрыть электоральные лазейки вроде манипулирования границами избирательных округов и непропорциональных мер, придающих избыточный вес сельским округам (как коллегия выборщиков в США). Будет неплохо, если пресса, формируя репутацию кандидатов, станет уделять внимание точности и последовательности их высказываний, а не скандалам и банальным оплошностям. В долгосрочной перспективе проблема отчасти решится сама собой в ходе дальнейшей урбанизации: людей все равно не удержишь на фермах. В какой-то мере ее остроту снимут и демографические процессы. Как когда-то было сказано про науку, иногда общество движется вперед не шаг за шагом, а от похорон к похоронам
[1025].
Тем не менее загадкой при обсуждении подъема авторитарного популизма остается вопрос о том, почему поразительно высокая доля представителей тех самых групп, чьим интересам сильнее всего угрожали результаты голосования (молодые британцы в случае Брекзита, афроамериканцы, испаноязычные американцы и миллениалы в случае с Трампом), остались дома в день выборов
[1026]. Этот вопрос возвращает нас к основной теме книги и к моему собственному скромному рецепту укрепления позиций просвещенного гуманизма в его борьбе с новейшей волной контрпросвещения.
Я убежден, что пресса и интеллигенция помогли популистам создать негативный образ современных западных стран, изображая их настолько несправедливыми и недееспособными, что ничто, кроме радикального переворота, дела не поправит. «Штурмуйте кабину пилотов, или нам конец!» – визжит консервативный эссеист, сравнивая страну с захваченным 11 сентября 2001 года самолетом, который рухнул в результате сопротивления пассажиров
[1027]. «Пусть лучше империя сгорит дотла при Трампе, что даст нам хотя бы надежду на радикальные изменения, чем будет двигаться на автопилоте при Клинтон», – пылает гневом левый сторонник «политики выжженной земли»
[1028]. Даже журналисты ведущих газет, придерживающиеся умеренных взглядов, постоянно изображают США как ад расизма, неравенства, терроризма, социальной патологии и нефункционирующих общественных институтов
[1029].
Апокалиптическая риторика опасна тем, что, если люди верят, что их страна – охваченный пламенем мусорный бак, они становятся восприимчивы к вечному обаянию демагогии: «Да что нам в конце концов терять?» Но, если СМИ и интеллектуалы будут освещать события в их статистическом и историческом контексте, они помогут гражданам дать ответ на этот вопрос. Радикальные режимы нацистской Германии, маоистского Китая и современной Венесуэлы наглядно демонстрируют: люди могут потерять очень многое, когда харизматичные авторитарные лидеры в ответ на «кризис» растаптывают демократические институты и переходят к единоличному управлению.
Либеральная демократия – ценнейшее достижение. Пока не явился мессия, нам не избавиться от проблем окончательно, но давайте будем их решать, а не подносить к ним спичку в надежде, что на пепелище вырастет что-нибудь получше. Не замечая даров современности, социальные критики настраивают избирателей против ответственных политиков и сторонников постепенного реформирования, способных упрочить потрясающий прогресс, принесший нам столько хорошего, и обеспечить условия, в которых он даст нам еще больше.
~
Защищать современность – непростая задача: если уткнуться носом в малоутешительные новости, оптимизм кажется наивным или, используя новое любимое комментаторами клише для описания элит, «оторванным от жизни». Но в реальном мире, в отличие от мифов о героях, нам доступен только такой тип прогресса, который легко не заметить его современникам. Как писал философ Исайя Берлин, идеал совершенно справедливого, равного, свободного, здорового и гармоничного общества, которому вечно не соответствует либеральная демократия, – это опасная фантазия. Люди – не идентичные клоны: то, что удовлетворит одного, помешает другому, и чтобы они оказались в итоге равны, с ними пришлось бы обходиться по-разному. Более того, среди привилегий, дарованных нам свободой, есть и право испортить себе жизнь. Либеральные демократии способны добиваться прогресса, но только на постоянном фоне трудных компромиссов и непрерывно идущих реформ:
Дети теперь обрели то, о чем мечтали их родители и деды, – свободу, материальное благополучие, более справедливое общество; но старые беды забыты, а дети сталкиваются с новыми, зачастую вызванными решением старых, и эти проблемы, даже если их, в свою очередь, можно решить, порождают новые обстоятельства, а с ними новые требования – и так далее, бесконечно и непредсказуемо
[1030].
