Самая страшная из нынешних войн происходит в Сирии, где правительство Башара Асада при поддержке России и Ирана разрушило свою страну в попытках одолеть разрозненные повстанческие группировки как исламистского, так и светского характера. Именно сирийская война с ее 250 000 жертв к 2016 году (по осторожным подсчетам) в первую очередь объясняет недавний подъем на графике смертности в результате боевых действий по всему миру (рис. 11–2)
[462].
Подъем этот тем не менее произошел после шести десятилетий головокружительного падения. В худшие периоды Второй мировой войны в боевых действиях погибало почти 300 человек на 100 000 населения в год; это не отражено на рис. 11–2, потому что иначе график за последующие годы превратился бы в едва различимые морщинки. В послевоенные годы, как мы видим, смертность волнообразно снижалась: локальные пики наблюдались во время Корейской (начало 1950-х, 22 человека), Вьетнамской (с середины 1960-х до середины 1970-х, 9 человек) и Ирано-иракской (середина 1980-х, 5 человек) войн, а в период с 2001 до 2011 года этот показатель колебался на очень низком уровне, никогда не превышая 0,5. В 2014 году он вырос до 1,5, снизившись до 1,2 в 2016-м – последнем году, за который у нас есть данные.
РИС. 11–2. Смертность в результате боевых действий, 1946–2016
Источники: на основании данных Human Security Report Project 2007. 1946–1988: Peace Research Institute of Oslo Battle Deaths Dataset 1946–2008, Lacina & Gleditsch 2005. 1989–2015: UCDP Battle-Related Deaths Dataset version 5.0, Uppsala Conflict Data Program 2017, Melander, Pettersson, & Themnér 2016, обновлено с учетом информации, предоставленной Терезой Петтерссон и Сэмом Таубом из UCDP. Данные о мировом населении: 1950–2016, Бюро переписи населения США; 1946–1949, McEvedy & Jones 1978, с поправками. Стрелка указывает на 2008 год, последний, учтенный на рис. 6–2 в Pinker 2011
Тем, кто следил за новостями в середине 2010-х, могло показаться, что резня в Сирии означала откат всего исторического прогресса последних десятилетий. Однако они забывают, сколько гражданских войн без особых фанфар завершились начиная с 2009 года (в Анголе, Чаде, Индии, Иране, Перу и на Шри-Ланке) и какое огромное число жизней уносили гражданские войны недавнего прошлого, в том числе в Индокитае (1946–1954 гг., 500 000 погибших), Индии (1946–1948 гг., миллион погибших), Китае (1946–1950 гг., миллион погибших), Судане (1956–1972 гг., 500 000 погибших, и 1983–2002 гг., миллион погибших), Уганде (1971–1978 гг., 500 000 погибших), Эфиопии (1974–1991 гг., 750 000 погибших), Анголе (1975–2002 гг., миллион погибших) и Мозамбике (1981–1992 гг., 500 000 погибших)
[463].
Жуткие кадры с отчаявшимися беженцами из охваченной войной Сирии, многие из которых любой ценой пытаются найти пристанище в Европе, породили убеждение, будто в мире сейчас больше беженцев, чем когда-либо в истории. Но это еще один симптом исторической амнезии и эвристики доступности. Политолог Джошуа Голдстейн указывает, что четыре миллиона сирийских беженцев – это куда меньше, чем десять миллионов человек, ставших беженцами в результате войны за независимость Бангладеш 1971 года, четырнадцать миллионов человек, ставших беженцами в результате раздела Индии в 1947 году, и шестьдесят миллионов человек, ставших беженцами в результате Второй мировой войны в одной только Европе, притом что в эти эпохи население мира было в разы меньше нынешнего. Такая статистика несчастий ни в коем случае не обесценивает жуткие страдания сегодняшних жертв. Она помогает нам с должным почтением отнестись к страданиям жертв вчерашних и заставляет сильных мира сего действовать в интересах потерпевших на основании верных представлений о происходящем. В частности, эти данные не позволяют им сделать опасный вывод о «мире в состоянии войны», чреватый отказом от системы надгосударственных институтов или возвратом к мифической «стабильности» времен холодной войны. Голдстейн пишет:
Проблема не в мире, проблема в Сирии… Подходы и практики, которые положили конец войнам в других странах, могут при определенном напряжении сил и ума положить конец войнам в Южном Судане, в Йемене и, возможно, даже в Сирии
[464].
Массовое убийство мирного населения, известное как геноцид, демоцид или одностороннее насилие, по количеству жертв может быть сравнимо с войнами и часто с ними связано. По свидетельству историков Фрэнка Чока и Курта Йонассона, «геноцид случался во всех регионах мира во все периоды истории»
[465]. Во время Второй мировой войны десятки миллионов мирных жителей были уничтожены по приказу Гитлера, Сталина и властей императорской Японии, а также погибли в результате преднамеренных бомбардировок гражданских объектов авиацией всех стран-участниц (дважды при помощи атомного оружия); в точке максимума показатель такой смертности достигал 350 на 100 000 человек в год
[466]. Однако вопреки утверждению, что «Холокост ничему нас не научил», за весь послевоенный период мир не знал ничего похожего на кровопролитие 1940-х годов. Как свидетельствуют два набора данных, представленные на рис. 11–3, после Второй мировой уровень смертности из-за случаев геноцида, несмотря на наличие множества локальных пиков, в целом круто шел вниз.
