– Катя, спасибо! Шикарно! С меня анестезия, с тебя дела зубовные. Доход пополам, и можешь полмесяца смело не работать, – обидно хохотнул Алексей.
Катя не любила, когда ее попрекали низкой зарплатой. Она считала, что получить опыт значительно важнее. Но сейчас ее волновало другое:
– Лёш, а что если я его запломбирую?
– Что сделаешь?
– Я посмотрю, в каком состоянии зуб, может быть там можно поставить пломбу! Я смогу, я умею, я… Удалить успеем, если не получится!
Алексей молчал, и Катя начала сбивчиво рассказывать про курсы, про то, что они ничем не рискуют, а пёс молодой, ему еще жевать и жевать.
– Дубровская, помолчи уже. Ты золото. Я просто поверить не могу! Конечно, пломбируем!
– Надо только купить алмазные боры, я сейчас напишу тебе, какие.
– Всё будет. Увидимся послезавтра.
– Увидимся!
Катя положила трубку и приложила холодные ладошки к пылающим щекам. Почему каждый раз, когда Воронцов маячит на горизонте, она соглашается на любые безумства? В четверг ее трясло от волнения. Они крадут бормашину со станции! Пусть древнюю и никому не нужную, но они берут чужую вещь! Леша был довольно беспечен и весело постукивал пальцами по рулю в такт музыке, доносившейся из магнитолы. Катя боялась предстоящей работы без руководства наставника, мёрзла от недосыпа и окончательно приуныла, когда увидела коттедж за коваными воротами, где жил хозяин овчарки.
Григорий тепло поприветствовал «очаровательную Екатерину Андреевну» и предложил ветеринарным врачам расположиться на кухне. Алексей погрузил Шаха в спокойный сон, вводя ему в вену пропофол, и Катину нервозность как рукой сняло. Она была в своей стихии, перед ней был пациент, и она знала, что нужно делать. Часом позже она окликнула хозяина:
– Григорий, идите смотреть, пока он дрыхнет! Вот пломба. Больших нагрузок, боюсь, она не выдержит. Никаких больше камней и железных палок!
– Я понимаю! Подумаю, как решить проблему. Пёс-то стоящий, к нему вся семья привязалась. Брали как охранника, но чую, что скоро он в дом переберётся.
Григорий повернулся к Алексею:
– Спасибо, не ожидал встретить такую команду в наших краях. Успехов в работе. Номерком вашим могу делиться?
– От налоговой не скрываюсь, новым клиентам буду рад!
Мужчины пожали друг другу руки, и хозяин дома вручил Алексею конверт. Парень даже заглядывать внутрь не стал, уверенный в том, что работу оценили по заслугам. Мысленно он уже решил наврать Кате про сумму и отдать ей не половину, а гораздо больше. Домой Катя и Алексей ехали в настоящей эйфории и болтали без умолку.
– Купить бы свою бормашинку, знаешь, бывают портативные! Там и турбина, и микромотор, все вместе.
– Да, тебе в самый раз! А я хочу стойку переносную, маленькую, для ингаляционного наркоза. Ну и электрокоагулятор, конечно, время он здорово экономит!
– Так и я говорю, и лечить не хуже, чем в клинике можно, хоть в деревне, хоть в коттеджном поселке! Только это всё в твою машину не поместится!
Алексей внезапно посерьезнел и задумался.
– Катя, ты гений. Ты хоть понимаешь, что это все можно сделать по-настоящему? Купить автомобиль скорой помощи на базе Ford Transit. В нём же поставить операционный стол, освещение. Электричество от двигателя.
– Леш, ты мечтатель. Не знаю, сколько стоит Форд Транзит, но у меня пока таких денег не предвидится.
У Алексея загорелись глаза, мысленно он уже строил планы и расчеты. Он улыбнулся, глядя на Катю:
– Я мечтатель, а ты моя муза. Сам бы я до такого не додумался. А деньги – ну, это просто деньги. Будем решать вопрос. Так, давай быстренько вернем твою бормашинку на место.
Катя позвонила Ольге Михайловне, чтобы та пустила их с черного хода. Леша водрузил машинку на место и, отдышавшись, сказал:
– Катя, может быть, сходим куда-нибудь? Давай я позвоню завтра!
Девушка не нашлась, что ответить, и только кивнула. Она хотела забрать свою таксу из ординаторской, поехать домой и наконец-то поспать. Внезапно в коридоре ее окликнул начальник:
– Екатерина Андреевна! Я закрывал глаза на то, что вы являетесь на работу со своей собакой. Теперь вы вообразили, что казенное оборудование является вашей собственностью, и его можно брать для личных целей?
Катя побледнела. Она понимала, что кто-то сдал её начальству, но чего ради?
– Геннадий Владимирович, я сейчас всё объясню, я…
Из операционной выплыла Ольга Михайловна. Несмотря на свои внушительные габариты, женщина двигалась на удивление плавно, словно плыла над полом.
– Это кто тут мою девочку обижает? – прогромыхала она на весь коридор.
У Геннадия Владимировича покраснели кончики ушей. Он работал на станции три года, а Ольга Михайловна – добрых двадцать шесть лет. Начальник уважал и даже слегка побаивался внушительного вида женщину-хирурга, но отступать не собирался:
– Ольга Михайловна, это беспредел! Екатерина Андреевна вынесла со станции казённое оборудование, а это не что иное, как хищение, и..
– Значит так! Не спеши головы рубить, Катюша ни при чём! Это я её послала в мастерскую компрессор у машинки починить. За свой, прошу заметить, счет! И она поехала, хотя на ногах после суток еле стоит!
– Что за ремонт, о чем вообще речь? Мне сказали…
– Я восемь месяцев назад писала докладную записку о том, что бормашинка неисправна! Куда вы ее засунули, мне не известно. Я что, пальцем должна животных лечить?!
Ольга Михайловна распалялась все больше, надвигаясь на худощавого Геннадия, и тот не выдержал:
– Если дело обстоит именно так, я не буду накладывать на Дубровскую никаких взысканий! Но и прибавки к премии пусть не ждет. В следующий раз просто подойдите ко мне, решим вопрос. Я тоже человек, в конце концов, и понимаю, что наша государственная машина несколько неповоротлива…
Но Ольгу Михайловну было уже не остановить, как паровоз, несущийся под откос:
– А тендер! Дерьмо ваш тендер, вот что это такое! А уборщицу вы когда новую наймете, Альфия уже год без отпуска пашет! Заняться нечем, как за хирургией присматривать!! У меня тут и так порядок! Медикаменты в аптеку закупите и про бахилы не забудьте, тогда поговорим! Премию не ждать, да катала я ее на санках! Только и хватит премии вашей, что подтереться! Кстати, мы уже третий месяц на туалетную бумагу скидываемся!
Женщина шумно выдохнула и повернулась к Кате, которая мечтала только об одном – превратиться в соляной столб.
– Ну что застыла, пошли покурим. Да знаю я, что не куришь. Рядом постоишь.
На улице Катина защитница с наслаждением затянулась сигаретой и спросила:
– А этот выпендрежник, молодой Воронцов, у вас что, шуры-муры?
