Глаза Пандоры молили. Ее и без того душил кляп.
— Позже, быть может. А пока посмотрим, как тебе понравится
вот это.
И он эякулировал на ее агонизирующие груди, каждый выброс
спермы сопровождая каплей воска, припечатывая это к ее плоти.
— Что горячее, а, сука? Кажется, тебе понравилось. Теперь
попробуем так.
Деррик перекатил ее обратно на живот и грубо всадил
основание свечи ей в зад, вклинив между веревками, стягивающими ей промежность.
— Если будешь лежать тихо и не шуметь про горячий воск,
который у тебя льется по заднице и промеж ног, может, я ее и вытащу раньше, чем
она догорит.
Он загасил сигарету об ее вторую ягодицу, закурил еще одну и
сел смотреть. Из ящика он вытащил большой нож и стал пробовать его лезвие.
В дикой боли Пандора извивалась, стараясь тереться телом о
веревку, проходящую через пах, раздражая клитор, а горячий воск стекал по
ложбине зада. Пламя жгло запястья. Скоро свеча выгорит, и будет жечь ягодицы.
Она стала извиваться сильнее, тереться клитором по веревке. Пламя дошло до
зада.
Добиваться оргазма пришлось целую вечность, но он наступил.
Медальон был закрыт.
Пандора встала, шатаясь, с дивана Деррика.
Деррик нес чайный поднос.
— Вы любите травяные чаи? Вот этот мой любимый. Меда
возьмете? Это вам поможет проснуться. Вы отключились почти на час. Знаете, надо
было выбирать: либо аукцион, либо грипп.
На Деррике был надет передник. Поставив поднос на столик
рядом с диваном, он стал разливать чай.
— Ах, да! Это мой друг, Денни. Он пришел, пока вы были в
стране снов.
Денни был мускулистым красивым белокурым парнем лет
двадцати. Беря чашку чая, он поднял руку в знак приветствия и произнес обычные
слова насчет того, что он рад познакомиться. Потом сказал:
— Деррик мне говорил, что вы были на ногах с шести утра.
Неудивительно, что вас сморило.
— Тут еще бокал "шабли" помог, — заметил Деррик. —
И к тому же Пандоре не следовало настаивать на своем участии в погрузке,
эмансипация или не эмансипация.
— Сейчас мы вас отвезем домой. Вам действительно надо
несколько дней отдохнуть. Мы справимся. Иначе мы за вас беспокоимся. Грипп —
это может оказаться куда хуже обыкновенной простуды.
Деррик отвез Пандору домой, она сказала спасибо ему и Денни,
закрыла дверь, разделась, стряхнула воск, прилипший к грудям и провалилась в
собственную кровать.
Воскресенье она проспала полностью. К сумеркам она встала,
прошла по дому в халате, намешала себе черного кофе, сахара и бренди, чтобы
запить аспирин. Потом приняла еще чистого бренди и свалилась на любимый диван.
Грипп, наверное. Суставы болели, будто их туго связывали.
Грипп. Переутомление. Переработалась. Наступило свежее, как ромашка, утро понедельника.
Может быть, стоит взять выходной, как предлагал Деррик. По-дурацки вышло, что
она так отключилась. Больше витаминов, больше бега трусцой, и без шампанского.
"Шабли"?
Шампанского не было. Деррик заезжал к себе только проверить
почту и покормить кота, а Пандора всего лишь хотела позвонить. Бокал
"шабли"? Может быть.
Провал в памяти. Непонятно. Грипп. Переутомление. Провал.
Пандора почувствовала позыв и очень осторожно села на
фаянсовый трон, потому что неимоверно болел зал. После нескольких потуг ей
стало намного легче. Потом она заметила в унитазе огарок свечи. Спустив воду,
она вылетела из туалета, все еще вопя.
— Сука! Сука! Баптистская святоша! Сука!
Пандора, шатаясь голой по своей спальне, дергала цепь
медальона.
— Сука! Заперла сексуальные фантазии в своем сердце! Сука!
Сука! Ты, значит, ждала! Ах ты сука гребаная!
В таком состоянии ей было не расстегнуть цепочку. После
нескольких попыток ей удалось порвать цепь, поцарапав при этом шею. Медальон
она швырнула на пол. Она стала топтать его босой ногой, но это был всего лишь
медальон с локоном и портретом молодой женщины другого столетия.
Пандора села на кровать и спрятала лицо в ладонях.
— Это была не ты. Это я. Я их отпустила. Не смогла сдержать
свои фантазии. Но я и не хотела. Я не стану такой, как ты.
Пандора смыла тонкую полоску крови с шеи. Подойдя к зеркалу,
она полюбовалась на красную татуировку на левой груди, изображающую сердце. Она
вытеснила это из своей памяти, но теперь вспомнила, как проходила мимо
тату-салона, как подобралась в дерзновении, как ощутила впивающуюся в кожу
иглу. Интересно, чего еще она не помнит из-за провалов памяти, и когда начались
ее фантазии. Когда муж избил ее последний раз, она попала в больницу на три
дня, и д-р Уолден ей сказала, что у нее серьезное сотрясение.
Было уже поздно, но бары для одиночек еще работали. Пандора
тщательно оделась в черные чулки с поясом, черные трусы и твердый лифчик,
облегающее черное платье и черные туфли на шпильках. Низкий вырез и твердый
лифчик выдвинули ее вытатуированное сердце на выгодную позицию. Теперь она
вспомнила, что покупала все это без всякого смущения: она держалась бесстыдно и
улыбалась продавщице так, что девушка отводила глаза.
Сейчас она надевала этот ансамбль в первый раз. По крайней
мере насколько ей помнилось.
Пандора тщательно наложила косметику, причесалась, думая,
что делать дальше. На подоле платья было небольшое пятнышко, похожее на струп,
но оно очень легко очистилось. Может быть, все-таки стоило надеть красный
наряд.
Д-р Уолден сказала звонить в любое время. Может быть, после
бара для одиночек. Она спросит мнение д-ра Уолден. Сегодня или как-нибудь в
другой день.
Пандора выдвинула ящик и положила в черную блестящую сумочку
нож с выкидным лезвием. Нахмурилась, вытащила его обратно и нажала кнопку:
механизм был смазан и хорошо работал. Удовлетворенная Пандора бросила нож
обратно в сумочку. Она вспомнила, как купила его среди прочих безделушек на
очередном аукционе. Как медальон. Сейчас она вспомнила: когда она клала нож
обратно в последний раз, она его обтирала от крови. Или это ее очередная
фантазия?
Нож был настоящий.
Деррик — это будет забавно. Потом.
И Мэвис. Это будет прелестно.
Не быть больше жертвой. Никогда.
Дуглас Уинтер
Закольцованный ролик
Так моли же небеса,
