— Все в порядке, Стив. Я только позвонила узнать, жив ли ты.
Кажется, ты где-то уже глубоко. Будто дал мозгам выходной на несколько часов.
Расскажешь мне все, когда вернешься.
— Вэл, Вэл, погоди! Вэл, ты меня слышишь? — Масса жара чуть
не подмяла Блайта, когда он сбился с ноги. — Отвечай, Вэл!
— Успокойся, Стив. Когда ты вернешься, я все еще буду дома.
Экономь энергию. Судя по голосу, она тебе понадобится.
— У меня все хорошо. Только скажи, что ты слышала мое
сообщение.
— Какое сообщение?
Снова окатило жарой — он не мог понять, с какой стороны, и
насколько быстро ковыляет он сам.
— Мое. Которое я тебе оставил, когда ты была занята тем, чем
была.
— Мне надо было выйти. А ответчик барахлит, наверное. Я
только что пришла, и на ленте ничего не было.
Блайт остановился, будто телефон до конца размотал невидимый
провод. Идущие слились в сплошную плоскую массу, потом восстановились.
— Неважно. Время есть, — быстро сказал он. — Я только хотел…
Плечо, значительно более твердое, чем человеческое тело, с
полным правом врезалось в его отставленный локоть. Удар подбросил его руку, от
режущей боли в локте ладонь раскрылась. Телефон описал грациозную дугу, клацнул
об ограждение правых мостков и полетел в толпу в тридцати ярдах впереди. На
него замахали руки, как на насекомое, и он исчез.
— Что вы делаете? — закричал Блайт в лицо проходящего мимо
старика. Чем я вам мешаю?
Лицо сына вылезло перед Блайтом с другой стороны так резко,
что забрызгало потом щеку.
— Не орите на него, он этим ухом не слышит. Вам еще повезло,
что вы не свалились — нельзя так резко останавливаться. Но свалитесь точно,
если будете лезть к моему папаше — это я вам обещаю.
— Кто-нибудь, ради Бога, поднимите мой телефон! — завопил
Блайт в толпу в полный голос.
Женщины перед ним вздрогнули на фоне своих колыханий и
зажали уши руками, но больше никто не отреагировал.
— Телефон! — молил он. — Не наступите! Кто-нибудь его видит?
Прошу вас, посмотрите! Передайте его назад.
— Я вам сказал про папашино ухо! — прогремел человек слева
от Блайта, поднимая молот кулака — на этот раз только чтобы стереть пот со лба.
Блайт замолк, увидев, как в нескольких ярдах впереди поднялась рука, показав на
то место, где должен быть его телефон. Это хотя бы было посреди дороги, точно
на пути у Блайта. Еще несколько шагов — и антенна, каким-то чудом уцелевшая,
мелькнула между бедрами женщины в комбинезоне. Он наклонился, не сбиваясь с
шага, и чиркнул волосами по ее левой ягодице. Пальцы его сомкнулись на антенне
и подтащили к нему — только антенну. Согнувшись, он еще шагнул вперед и увидел,
как отфутболили влево от него клавиатуру, как еще несколько обломков пластмассы
вылетели вперед.
Когда он выпрямлялся, его череп охватило что-то горячее, как
плоть, и твердое, как бетон. Женщина в комбинезоне повернулась к нему.
— Кого это ты лапаешь?
Тут же на ум пришли несколько горячих ответов, но он
сдержался.
— Я не за тем, что вы думаете, мне только вот это было
нужно.
Слова, когда были произнесены, не казались ему удачно
выбранными, тем более что антенна в его руке торчала вверх, будто ее
притягивал, как магнит, пах женщины. Он отдернул антенну назад, обруч на
черепе, казалось, сейчас раздавит, и он услышал собственный крик:
— Посмотрите! Кто это сделал? Кто раздавил мой телефон? У
вас что, мозгов нету?
— Нечего на нас глазеть, — сказала женщина со все более
обнажающейся и влажной серединой тела.
А сын наклонил к Блайту вспотевшее лицо:
— Держи ряд, если не хочешь такое ухо, как у моего папаши.
И тут же они все потеряли всякое значение, и антенна тоже
выскользнула из руки. В этом тоннеле есть еще по крайней мере один работающий
телефон.
При первой попытке прорваться вперед толпа повернула к нему
ближайшие из своих голов, глаза ее смаргивали пот, рты горячо запыхтели в его
сторону и начали бормотать и ворчать:
— Что за паника? Ждите своей очереди. Мы все туда хотим.
Держи дистанцию! Там впереди тоже люди.
Толпа предупреждала его на несколько голосов и возвысила
один голос сзади:
— А куда это он теперь ломится? Боится, что я расскажу
копам, как он хватал меня за задницу?
Препятствие всем его звонкам грозило стать материальным,
если он не найдет способа через него пробиться.
— Срочно! — пробормотал он в ближайшую пару ушей, которые
после секундного колебания раздвинули свои тела, давая ему пройти. — Извините,
срочно! Извините, — повторял он, повышая напряжение голоса, и смог пробиться
туда, где должен был быть телефон.
Какому из пятен светловолосых голов он мог принадлежать?
Только одна казалась вероятной.
— Простите, — сказал он и понял, что говорит так, будто
хочет пройти, и схватился за неожиданно тонкое угловатое плечо этой головы. — У
вас только что был телефон? То есть у вас…
— Пустите!
— Да-да. Я хотел сказать, у вас есть…
— Пустите!
— Да, конечно. Отпустил. Видите, у меня рука в моем кармане.
Я хотел сказать…
Женщина полуобернулась к нему острым лицом — чтобы увидеть.
— Это не я.
— Я уверен, что был. Не мой телефон, не тот, на который
сейчас наступили, но ведь вы только что говорили по телефону? Если это не ваш…
Вокруг нее были женские лица, и на всех на них было
защитно-непроницаемое выражение. Она внезапно обернулась, хлестнув его волосами
по правому глазу.
— Кто вас выпустил? Где это дурдом закрыли на ремонт?
— Простите… я не хотел… — Тут было больше, чем он мог успеть
вложить в слова, и еще невольно начал мигать правый глаз. — Понимаете ли, это
срочно. Если это не вы, вы тогда видели женщину с телефоном. Она была где-то
рядом.
Вся группа голов одновременно издевательски ухмыльнулась,
потом заговорила головой этой женщины:
— Срочно — это правильно. Вас надо срочно запереть обратно.
Вот подождите, пока мы отсюда выйдем и сообщим.
От этих слов Блайт глянул на часы. От пота или слезы из
саднящего глаза цифры расплывались, и пришлось дважды встряхнуть рукой, пока он
смог различить, что не успеет дойти до выхода и найти там телефон. Толпа его
уже не пустила — или пока еще нет, если он только не заметит, что они передают
вперед, чтобы его остановили.
