— Как так?
— Да так, что это просто Дез и Алвин снова ссорятся.
— Вы уверены? В смысле что копы не приедут?
Ассистент рассмеялся, как смеется мой папочка, когда его
спросишь про налоговую инспекцию.
— Можете мне поверить, я знаю.
Так я впервые узнала о своих соседях, Дезе и Алвине.
За следующие несколько месяцев я узнала о них намного больше,
хотя фамилий их не узнала никогда. Большую часть информации я узнавала
непроизвольно, потому что не слушать их ежевечерних инвектив было невозможно.
Утром и днем они обычно вели себя тихо — хотя более точным словом было бы,
наверное, латентно. Я быстро поняла, что их сеансы крика были обычно коротки и
следовали одному сценарию. Спор начинался примерно к пятичасовым новостям и рос
крещендо в течение всего монолога Джимми Карсона.
Я, как последняя дура, подписала контракт о найме, и знала,
что мне никогда не найти ничего так дешево и так близко к кампусу, как Дел-Рей,
так что я скрипела зубами и старалась изо всех сил не обращать внимания. Я
старалась по вечерам уходить из дома и возвращаться тогда, когда Алвин и Дез
уже заканчивали на ночь свой алкогольный театр кабуки.
Хотя я слышала их ежедневно, ни Алвина, ни Деза я не видела
до начала второй моей недели в Дел-Рее, да и увидела я их по чистой
случайности.
Было примерно два часа дня в какой-то будний день. Я пошла в
круглосуточный магазин в квартале от дома. Там стоял высокий и тощий мужчина,
одетый в клюквенного цвета синтетические штаны — облегающие, из тех, что
держатся без ремня — и рубашку искусственного шелка с отпечатанными по всему
полотну парусными лодками. Он пек себе лепешку в микроволновке.
От него разило дешевыми духами, копченой колбасой и джином
так, что за два пролета было слышно. Хотя было ему лет сорок пять, выглядел он
старше моего отца. Волосы его, когда-то рыжие, но теперь выцветшие в
неаппетитный морковно-оранжевый цвет, были причесаны так, как носили раньше
гомосексуалисты из белой швали: половина с начесом, половина уложена в
петушиный гребень. Когда он шел к кассиру заплатить за лепешку, я увидела у
него под левым глазом синяк, покрытый жидкой косметикой чуть более темной, чем
сам синяк. Вдруг меня осенило, что я смотрю на половину пресловутой пары Алвина
и Деза. Наверное, на Алвина. У Деза голос глубже, ниже и принадлежит, судя по всему,
человеку еще постарше.
Возле кассы Алвин купил пинту джина — такую, с желтой
наклейкой, где большими печатными буквами написано "ДЖИН", пинту не
менее подлинной водки и вдруг выскочил из двери, забыв лепешку в микроволновке.
Кассир — студент из Пакистана — пожал плечами и сбросил ее в мусорную корзину.
В конце той же недели я увидела и Деза — когда допустила
ошибку, пригласив к себе пару моих друзей на новоселье. Последнюю пару выходных
Алвин и Дез уходили выпить в какой-то бар, и ошибка была в том, что я
предположила, будто это у них традиция. Не тут-то было. Только тогда, когда Дез
получал по своей страховке, а Алвину приходил чек пособия по безработице.
Я как-то достала стульев, чтобы поставить вокруг кухонного
стола и организовать какой-то обед. И потому пригласила Джорджа и Винни. Это
была гомосексуальная пара, которую я знала с первого курса. Джордж занимался
театром, а Винни — архитектурой. Отличные и приятные ребята. Всегда готовы
посмеяться.
Я сделала спагетти и чесночные хлебцы — одно из немногих
блюд, которые я умела готовить, а Джордж с Винни принесли бутылку кьянти. Я как
раз помыла посуду и мы сидели и обсуждали последние сплетни, когда стена
гостиной затряслась так, что дешевое зеркало, купленное мною три дня назад,
упало и разлетелось по полу.
— Не трожь мое говно!
— Не трогаю я! Кому оно к хренам нужно!
— Ты врешь, Алвин, сукин сын гребаный!
— Заткнись, старик!
— Не трожь меня, пидор гнойный! Тронь меня, гад ползучий, ни
месте убью на хрен, козел! Насрать мне, кто ты такой! Я тебя убью на хрен,
говнюк гребаный!
— Заткни пасть, на хрен!
— Сам заткнись на хрен, пидор! Ты говнюк гребаный и больше
ты никто! Нет, ты даже не говнюк! Ты пидор, а пидор не человек!
Джордж встал, не спуская глаз со стены.
— Мы… гм… у тебя отлично, но нам с Винни пора домой…
— Ребята, вы меня простите. Мне очень жаль, что…
— Мне такой говенный пидор и на хрен не нужен! Всех вас, пидоров,
поубивать надо! Нормальным людям житья нет!
— Заткнись, Дез! Слышали уже!
— Я тебе морду сворочу на хрен?
— Только попробуй, старый хрен!
— Лапонька, нам тебя жаль гораздо больше, — шепнул Винни,
устремляясь к двери вслед за Джорджем. Они оба не сводили глаз со стены, будто
ждали, что Алвин и Дез сейчас выскочат оттуда, как тигры сквозь пылающие
обручи.
Когда Джордж открыл дверь, у Алвина и Деза дверь резко
захлопнулась. Мы все трое застыли на цыпочках и заглянули за угол. К
автостоянке, держа генеральный курс на нашу круглосуточную поилку, шел
непроизвольными галсами приземистый крепыш возраста за шестьдесят. То, что у
него осталось от волос, было пострижено военным ежиком. Одет он был в рубашку с
короткими рукавами и сильно помятые штаны, отвисающие сзади так, будто он
контрабандой таскал в них откормленных бульдогов.
— Кто это? Или правильнее, быть может — что это? — произнес
Джордж театральным шепотом.
— Я думаю, что это Дез. Он живет вместе с Алвином — с тем, с
которым сейчас дрался.
— Слыхал я о несовместимости соседей — но этот случай имеет
первый приз! — восхитился Винни.
— Как вы думаете, он не гей? — спросила я громко. — Я в том
смысле, что про Алвина я знаю… но Дез больше похож на старых приятелей моего
папы по армии. Может быть, они всего лишь соседи.
Джордж посмотрел на меня взглядом, который был у него
предназначен лишь для самых безнадежных тупиц.
— Лапонька, на этой помойке есть квартиры с двумя спальнями?
— А!
— И к тому же я слыхал рассказы об этой паре. Никто никогда
не называл имен и не говорил, где они именно живут, но я на все сто уверен, что
это те самые ребята. Они законченные алкоголики и живут вместе с начала
шестидесятых.
— Ты шутишь! Как могут люди столько прожить под одной
крышей, если они друг друга ненавидят до печенок! — Меня передернуло. Даже
представить себе я этого не могла — вроде как представить себе, как мои бабушка
с дедушкой занимаются сексом.
