Ее глаза по мере моих слов расширяются, и я вижу, как по телу мелькает дрожь. Она старается не терять лицо, упрямо выпятив подбородок, но взгляд говорит о другом.
– Буров, за что ты так со мной? – тихо спрашивает она.
– Тебя в детстве мало пороли. Слишком большая вседозволенность. Ты же неглупая девушка, поумерь пыл и действуй строго по плану.
– Черт, Макс, она такая же посредственная, как и рыбки в том аквариуме. Зачем тебе карась, когда есть форель? Ты мне нравишься, Макс, я красивая, богатая! У меня есть все, зачем ты усложняешь себе жизнь?
– Я хочу не все, – просто ответил я. – Лиза уйди с дороги и не мешай мне, – произношу устало, хотя она мне больше не преграждает путь. Мои слова имели глубже смысл.
– Девчонка не так проста, я это чувствую. И когда она отвернется от тебя, я буду рядом, помни, Макс! – последнее она отчаянно прокричала мне в спину. Но ее слова прошли мимо, стоило мне открыть входную дверь и поймать объект своего желания.
ГЛАВА 42.
<Стрельцова>
– Ой, – воскликнула я, стоило его ладоням коснуться моей спины.
Разложив по полочкам свои мысли и чувства, я впервые отчетливо знала, что нужно делать.
Сорвавшись на бег, не успеваю вовремя притормозить и сталкиваюсь с героем (не) моего романа. Дежавю. Только в тот раз я не испытываю неловкости, а скорее наслаждаюсь этой неожиданной близостью. Мозг подает сигнал об опасности, а я смотрю на свое отражение в зрачках его темных глаз и тону.
Раньше, я смеялась и отпускала циничные реплики на подобные объятья, смотря с мамой очередную российскую мелодраму. Но сейчас, оказавшись на месте тех самых героинь, чувствую, как бессовестно млею в его руках.
Всего неделя прошла с момента нашей с ним первой встречи, но какие перемены произошли между нами за этот короткий срок.
Макс, крепко держит меня за талию, не давая упасть. Через легкую ткань платья я чувствую его сильные горячие ладони, что прожигая, заставляют мою спину соблазнительно выгнуться к нему навстречу. Он переводит взгляд на мои губы, и каким-то чудесным образом мы стоим уже не около входной двери, а в темном закоулке открытой гардеробной.
– Попалась, – шепчет он, и я таю от этого чарующего голоса с хрипотцой.
– А может, все наоборот, и я ловила на живца? – неосознанно продолжаю наш с ним флирт.
Макс тихо смеется и легонько касается своими губами кончика моего носа.
– Тогда я нашел свою погибель, – он вроде шутит, но его глаза как никогда остаются серьезными.
Смущенно улыбаюсь, впервые не зная, что ответить. Слишком много недосказанности. Слишком много его стало в моей жизни. Играет ли он? Не думаю.
Его руки ползут вниз, и я в предвкушении сглатываю. Мой мозг, видимо, совсем вышел из строя, так как я понимаю, что готова вновь совершить очередную глупость, и не могу отказать себе в этом. Кажется, что если я не поддамся своим желаниям, то после буду жалеть. Жизнь так коротка, и лучше я обожгусь сейчас, чем буду терзать себя в неизвестности.
Нервно облизнув губы, чуть дрожащим голосом я решаюсь.
– Где конкретно ты хочешь продолжения? – возвращаю брошенную им когда-то фразу и мое сердце замирает, в ожидании ответа.
Недоумение, а затем узнавание собственной реплики, и вот он, улыбнувшись своей мальчишеской улыбкой, шепчет мне на ухо:
– Неважно. Главное, что с тобой.
И мое сердце вновь пускается вскачь, выстукивая ритмичную чечётку.
Далеко идти не пришлось, выбрали наиболее короткий путь к моей спальне. Он все еще прихрамывает, но достаточно устойчиво держится на ногах. Где-то в отголосках моего сознания я понимаю, что ему нельзя напрягать и тревожить связки, но ничего не могу с собой поделать.
Захлопнув дверь ногой, мы вваливаемся в комнату, не переставая целовать и ласкать друг друга.
В какой-то момент Макс прерывает поцелуй, вызывая волну разочарования:
– Алиса…Прежде чем я вновь утону в твоих объятьях, я хочу спросить, – нервно сглатывает, видимо, волнуясь, отчего я хмурюсь еще больше. – Алиса… Если вдруг ты бы узнала, что я вовсе никакой не бизнесмен, а простой рабочий, живущий в съемной комнатушке без лишней налички в кармане, ты бы осталась на проекте?
Он ждет, а я не понимаю, какие тут могут быть еще вопросы. Все же ясно, как белый день…
– Макс, даже если бы ты был дворником, я бы осталась, только ради тебя.
Признание, прозвучавшее из моих уст, шокирует не только Макса, но и меня. Пути назад не было. Я только что открыто признала, что мужчина мне не безразличен. И если он меня засмеет, то точно окажется в числе евнухов.
Его глаза вмиг загораются, а на губах расцветает улыбка. Страстный поцелуй, и вот мы оказываемся на моей кровати.
Услышав мужские проклятья, смотрю на возвышающегося надо мной мужчину, и понимаю, что в такой позе я скорее оставлю его калекой, чем доставлю сказочное удовольствие. Ухмыльнувшись, облизываю губы и шепчу:
– Позволь мне, – и меняюсь с ним местами, взяв в свои руки управление этим "кораблем".
Уже добравшись до последней пуговицы его рубашки, вдруг слышу громкий стук в дверь и знакомый голос совсем рядом:
– Это я. Представляешь, эта грымза сказала, что…
Недоговорив, Марго так и замирает около двери, нерешительно бросая взгляды то на меня, то на Макса.
Не ожидая такого поворота событий, мы, подобно неподвижным сурикатам, охраняющим свою территорию, смотрим на незваную гостью, внутри чертыхаясь, что забыли закрыть за собой дверь.
– Я, наверное, не вовремя, – первой очнулась Марго и стала пятиться назад.
– Марго, погоди, я все объясню! – я резко вскакиваю, попутно приводя свою внешность и состояние в порядок, и пытаясь поймать подругу за руку, но девушка уже скрылась за дверью.
Вот черт! Черт! Черт! И что теперь делать?
Перевожу растерянный взгляд на мужчину, что уже успел надеть непроницаемую маску.
– Я разберусь! – уверенно произносит он и, не выдержав эмоционального шквала, я нервно смеюсь.
– Как? Женишься на мне?
От последнего он вздрагивает, что приводит к повторному неконтролируемому смеху.
– Надо будет – женюсь. А сейчас приводи себя в порядок и готовься к конкурсу. И знай, я тебя не брошу. Никогда, – и с этими словами он уходит, оставляя меня в смятенных чувствах.
ГЛАВА 43.
<Стрельцова>
После неожиданно-брошенной Максом фразы я еще долго пытаюсь прийти в себя. Кажется, что все это сон.
XXI век на дворе, а он боится за поруганную честь барышни, и готов жениться. С улыбкой качаю головой, признавая степень его сумасшествия.
