— В чем дело?
— Я не способна противостоять чужому принуждению. Ты же видела. Конечно, это был Император, он… Он сильнее всех. Но меня и слабейший ошеломит. Или почему, ты думаешь, никто из Орвалонов не сделал карьеру? Чем сильнее родовой дар, тем легче подчинить дракона.
Лин нахмурилась и села на подлокотник моего кресла:
— Так, и что? Если он что-нибудь с тобой сделает, то мы обратимся в суд, обратимся к Императору и…
— И если он сделает мне ребенка, то хочу я за него замуж или не хочу — пойду. Хоть и под тем же подчинением, просто ради того, чтобы не позорить драконью часть Империи.
— Ах да, — наморщила нос Лин, — вы же, кажется, гордитесь тем, что у вас дети рождаются только в браке. Значит, ради такой статистики, запросто сломают жизнь несчастной драконице?
— Запросто, — уныло кивнула я.
— Я до сих пор не определилась, что я думаю по поводу того, мгм, зелья, — подруга подвигала бровями и, видя мое недоумение, пояснила, — зелье заставляет скинуть ребенка. Хотя меня терзает морально-этическая сторона вопроса, но в твоем случае — ребенок умрет и так, только в одном случае ты останешься жива, а в другом — нет.
Я поежилась и проворчала:
— Не уверена, что смогла бы его выпить, это раз. И два — на дракониц это зелье не действует. Ну, почти не действует — только на очень, очень поздних сроках. А тогда это немыслимо.
— Ну, остается вариант с операцией.
— Которая тоже невозможно, — я положила руку на живот, — мы, драконы, люди и оборотни, абсолютно одинаковы с… С мясной точки зрения. Но у нас разные энергетические каналы. И у дракониц основной канал проходит вот здесь, сквозь все органы, в том числе и женские.
— Тогда тебе остается лишь молчать и улыбаться, — после недолгого молчания произнесла Лин. — Он будет провоцировать тебя, а ты терпи.
— Молчи, улыбайся, терпи — вся моя проклятая жизнь, — с горечью выдохнула я.
Лин вздохнула и осторожно коснулась моего плеча:
— Ты всегда была похожа на брошенного щеночка, но при этом ты упорно твердила, что в семье все хорошо. Что тебя любят. Где правда? Ты брошенный щеночек или любимая лапочка-дочка?
А я просто проявила на лице чешую и, ткнув пальцем себе в лоб, скупо произнесла:
— Я гадкий подменыш, отрыжка старых богов, проклятая душа, несущая зло и еще с полсотни эпитетов. Брат завидовал тому, что я сильнее, мать выплакала все глаза, из-за того, что моя душа вытеснила душу ее дочери. Отец… Отцу было плевать. Я росла, становилась сильнее, умнее, красивее. Брат полюбил меня за то, что он может жениться на ком хочет — кровная линия Орвалонов должна была продолжится за счет моих детей. Мать полюбила меня за красоту и прилежность — письма с брачными предложениями приходили каждую неделю. Отец начал обращать на меня внимание и тренировать только тогда, когда я смогла его провести. Так что да, когда я сказала, что меня любят — меня действительно любили. Не так, как бы мне хотелось. Но у кого-то нет и этого. И вот этого, — тут я постучала по лазурному пятну у себя на лбу.
Лин, не удержавшись, тоже коснулась гадкой отметины. После чего озадаченно произнесла:
— Но ведь то, что мы прочитали в библиотеке…
— А им какая разница? — я мотнула головой, приказывая чешуе исчезнуть. — Главное, найти повод для страдания. Ладно. Ладно, все, мне плевать. Я — Анндра, не Орвалон. Они — чужие для меня люди. Все.
— Вот и молодец, а я чай сделаю.
И она соскочила с кресла и взялась за холщовый мешочек с заботливо насушенными травами. Ссыпая в все подряд в фарфоровый чайничек, она что-то приговаривала себе под нос и вдруг замерла. Повернулась ко мне и задумчиво произнесла:
— А что если он не за тобой? Что если он хочет присмотреть себе невесту среди первокурсниц? Или второкурсниц — им будет льстить внимание взрослого дракона с научной степенью. Не всем, но пара-тройка дурочек найдется.
— И дурные слухи их не оттолкнут, — кивнула я. — Значит, будем смотреть крайне внимательно.
Негромко стукнула дверь и в гостиную, на запах травяного чая, выплыла наша соседка. Вер-Тарна молча создала три кресла и стол, вытащила из своего шкафчика роскошный сервиз и, забрав у Лин чайничек, разлила напиток. Мы, так же молча, сели за стол и взяли чашки.
Чтобы это ни было, за пять лет мы давно приняли оборотницу и все ее заскоки. Так что ежевечернее молчаливое чаепитие уже давно стало частью нашей жизни.
— Доброй ночи, — скупо произнесла Вер-Тарна, когда все чашки опустели.
Сервиз она собрала, подняла в воздух и отправилась в ванную комнату. Сейчас она будет полчаса его отмывать, протирать чашки до скрипа и блеска, и только после этого фарфор будет убран в шкаф. До завтрашнего вечера. Вечера, после которого все повториться.
— Я вот думаю, — Лин привалилась к моему плечу, — может, имеет смысл изучить традиции оборотней?
— Ты не думаешь, что стоило это сделать года три назад? — хмыкнула я. — Впрочем, завтрашний вечер у нас свободен, можно и в библиотеку заглянуть.
ГЛАВА 4
Я честно планировала не нервничать. Встала, расчесала волосы, заплела несколько косиц и уложила их в корону.
Несколько заклинаний отутюжили форму и вот, я, сжимая сумку, готова выходить. Рядом со мной немного сонная, но все же сосредоточенная Лин. Ну а Вер-Тарна уже давно ушла, оставив после себя только удушающий аромат парфюма. Что, к слову, очень странно — она ведь оборотень! Чуткий нос и все такое.
— Р-р-разнесем аудиторию по камешку! — раздалось с моей макушки.
Да, точно, вишенки тоже со мной. Иногда, очень редко, я думаю о том, что стоило бы проконсультироваться с артефактором или химерологом. Взять своенравных паршивцев под контроль и поселить их в аквариуме.
— Чтобы сегодня я вас не слышала, — процедила Лин и строго наставила на них палец.
— Я — могила, — театрально прошипел Развратник.
— Вынуждена подчиниться, — трагично отозвалась Скромница. — Отвратительно.
— Вам не приходит в голову, что мы идем к врагу? — сердито спросила я, пытаясь понять, на какой именно части моей прически они сидят.
— Так давайте не пойдем, — воодушевленно предложил Развратник. — Что мы там забыли?
— Цыц. Благодаря Лин они утихли. А я окончательно осознала, что вишу на тонкой ниточке. Увы, мои вишенки находятся на той стадии развития, на которой была и я, когда моя магия их создала. Да, словарный запас у них разросся, но сами они ничуть не повзрослели. И они попросту не способны осознать масштаб той задницы, в которой мы все находимся.
Шаг за шагом мы приближались к огромное аудитории, которая должна была вместить все пятые курсы Академии.
— Думай о том, что экзамен нам сдавать не придется. И что если взять еще пару-тройку дополнительных предметов, то от ознакомительных лекций можно будет отказаться, — негромко сказала Лин.
