Двое других бросились в бой. Их рвение было понятно и оправдано, однако им не следовало делать это одновременно, да еще стоя на узком тротуаре, где не было места как следует развернуться. Корчак тоже рванулся им навстречу, сокращая тем самым расстояние и не позволяя нанести намеченные удары. Одного боднул в переносицу, второго, не мудрствуя лукаво, просто повалил на кучу грязного снега.
И пошло-поехало!
Временный перевес был утрачен очень скоро. Все же против Корчака действовали не какие-то алкаши из подворотни, а натасканные бойцы. Самомнение, которое подвело их вначале, прошло, и они перестали совершать ошибки. Теперь эти четверо действовали умело и слаженно, атакуя Корчака со всех сторон и не давая ему возможности дать сдачи, потому что это означало открыться и подставиться под удар. Он уже не отбивался, а только защищался, наклонившись и прикрывая голову и бока руками. В его опущенное лицо пытались попасть коленями, но Корчак вовремя отворачивался, отдавая себе отчет, как встревожатся родные, если он вернется домой с расквашенной физиономией.
Разумеется, это могло продлиться лишь считаные секунды, а потом на Корчаке места бы живого не оставили. Однако ситуация резко изменилась, когда в потасовку вмешались его добровольные телохранители, дожидавшиеся своего часа в стоящем рядом микроавтобусе. Шестерка моментально одержала как численный, так и физический перевес над бандитами.
Драка была недолгой, тем более что к своим «гвардейцам» присоединился распрямившийся Корчак. Они дружно принялись избивать четверку рэкетиров, не испытывая по этому поводу ни малейших угрызений совести. Двоих оглушили. Одному сломали руку. Четвертый, воспользовавшись сутолокой, бросился наутек. Это был парень в ядовито-зеленых кроссовках, которые так и сверкали на бегу, добавляя ярких красок черно-белому зимнему пейзажу.
Приказав помощникам вязать бандитов, Корчак ринулся в погоню. Благодаря своим длинным ногам, он начал настигать убегавшего. Парень в кроссовках прыгнул через полосу кустарника, надеясь оторваться. Корчак с легкостью повторил маневр. Он попытался подсечь ноги бандиту, но промахнулся. Парень снова перепрыгнул через кусты, вернувшись на тротуар. Корчак был уже рядом. Два метра разделяли их, когда произошло неожиданное.
Уходя от погони, беглец предпринял рискованный маневр. Разогнавшись, он оттолкнулся от мокрого асфальта, намереваясь перепрыгнуть через детскую коляску, едущую наперерез. Возможно, он был хорошим прыгуном, но не рассчитал прыжок, а может, оттолкнулся не той ногой или вообще поскользнулся. Как бы там ни было, вместо того чтобы перенестись через коляску, он врезался в нее выставленной вперед ногой и опрокинул.
Несчастная мать закричала и самоотверженно упала на колени, чтобы удержать малыша. Корчак, не ожидавший такого расклада, был вынужден не просто затормозить, а еще и сесть на зад, потому что в противном случае он бы врезался в перевернутую коляску.
— Псих! — закричала на него молодая мать. — Глаза повылазили? Не видишь, куда бежишь?
— Извините, — пробормотал Корчак, вскочил и поискал взглядом беглеца.
Тщетно. Приметные кроссовки исчезли из виду, а сам беглец затерялся в гуще прохожих, валивших через переход. Корчак сделал пару шагов в том направлении, но на светофоре сменился свет, и поток машин тронулся с места.
— Извините, — повторил Корчак, обнаруживший, что кричит уже не только перепуганная мамаша, но и ее сын, похожий на маленького космонавта, сменившего шлем на вязаную шапочку. — За преступником гнался. Все равно поймаю. Он за это ответит.
Корчак поставил коляску на колеса, помог усадить отстегнувшегося бутуза и пошел обратно.
Соратники поджидали его в автобусе с тремя пленниками в пластиковых наручниках и с полиэтиленовыми пакетами на головах. Чтобы их не было видно снаружи, они лежали в проходах и приглушенно матерились, но не угрожали, пытаясь понять, с кем имеют дело.
— В клуб, — велел Корчак водителю.
— В какой?
— В тот, где они изгалялись. К черному ходу вези. В сауне гостей принимать будем.
Глава 9. Накаленная обстановка
Перед тем как завести пленников в здание, Корчак отдал несколько распоряжений. Персонал и посетители сауны были эвакуированы под предлогом аварийных работ. Камеры наружного и внутреннего наблюдения предусмотрительно отключены. На лестнице, ведущей вниз, был поставлен часовой. Корчак прекрасно понимал, что с юридической точки зрения занимается противозаконной деятельностью, и не собирался оставлять улики. Совесть говорила ему, что он абсолютно прав, и этого ему было достаточно. Он имел дело с бандитами и не был намерен церемониться с ними. По его твердому убеждению, они этого не заслуживали.
Пойманная троица постепенно начала приходить в себя. Бандиты становились все более агрессивными. Подталкиваемые под навес, они упирались, отказываясь входить в дверь и спускаться по ступенькам. Несмотря на пластиковые ленты наручников, сковывающие их движения, они оказали довольно серьезное сопротивление.
— Не церемоньтесь с ними, — велел Корчак своим «гвардейцам».
Он был единственным в команде, кто не нацепил медицинскую маску, нужную не для того, чтобы предохраняться от вирусов, а для сохранения хотя бы относительного инкогнито. Он понимал, на что идет. Понимал, что переиграть ситуацию уже невозможно. И ему казалось, что теперь терять нечего.
Помощники без колебаний пустили в ход кулаки и ботинки, не смущаясь тем, что пленникам пришлось спускаться не пешком, а пересчитывать ступеньки собственными ягодицами и ребрами. С мешками на головах, они даже не видели, куда катятся, и не имели возможности сопротивляться.
Очутившись в подвальном помещении, бандиты присмирели. До них наконец дошло, что выбраться отсюда будет не так-то просто или вообще невозможно. Какой смысл бизнесмену отпускать их на свободу, где они расскажут обо всем сообщникам? Проще похоронить их и отрицать сам факт встречи.
Примерно об этом же сказал им Корчак, когда с пленников сняли мешки и усадили их на кафель в душевой.
— Я с вами нянчиться не буду, — предупредил он. — У вас есть одна возможность сохранить себе жизнь. Правда. Вы ответите на заданные вопросы и сделаете это на камеру. Все. Других вариантов нет.
— Ты с дуба рухнул, мужик? — спросил тот, кого Корчак привык называть про себя Сопливым. — За кого ты себя принимаешь? За кого нас держишь? Думаешь, мы серьезных людей подставим? Надеешься сам пропетлять? Не выйдет. Ты попал, фраер. Крупно попал.
Вместо того чтобы вступать в дискуссию с Сопливым, Корчак сгреб его за шиворот, поднял и припечатал затылком к стене с такой силой, что одна плитка раскололась. Из носа бандита сильно потекло, но теперь это была кровь.
— Пока что попал ты, тварь, — процедил Корчак. — Вы все попали. И это не шутки.
Отпущенный бандит сполз на пол, где притих, пуская ноздрями красные пузыри. Все трое были раздеты догола. Их одежду освободили от всего, что там хранилось. На скамье выросла куча самых разнообразных предметов, начиная от пистолета и заканчивая использованной жвачкой, бережливо закатанной в фольгу. Троих бандитов сфотографировали, предварительно умыв того, у кого лопнули сосуды в носу. Документы тоже были сняты и сохранены для изучения. Затем начался собственно допрос.
