Корчак не показывал, как ему все это противно, насколько сильно его внутреннее сопротивление. Он заставлял себя действовать и выглядеть так, будто подобное поведение было для него естественным. Не отворачивался и даже не морщился, когда пленных избивали, требуя отвечать на вопросы. Они молчали. Было совершенно очевидно, что одними побоями никаких признаний от них не добиться. Корчак распорядился включить нагреватели в самой маленькой кабине сауны.
— Сейчас будем вас парить, — объявил он бандитам бесстрастным голосом. — Еще не поздно образумиться. Вы все равно заговорите, только будет больно, очень больно.
Они не поверили словам, и потому им пришлось убедиться в этом на собственной шкуре. В буквальном смысле. Не то чтобы кого-то из троих ошпарило, но, когда они, хрипя и кашляя, вывалились в предбанник, кожа их была такого цвета, как будто они обгорели на солнце. Один сдуру прыгнул в маленький бассейн с холодной водой и чуть не захлебнулся там, потому что руки у троицы были по-прежнему скреплены пластиковыми наручниками.
В конце концов они поделились всем, что знали о Вальтере, перед включенными камерами. Корчак был не столь наивен, чтобы полагать, что бандиты рассказывают всю правду, но этого и не требовалось. Отснятые видео являлись компроматом против них же самих. Таким образом Корчак вывел из строя троих противников, хотя и оставил их в живых. Теперь, став предателями, они не могли вернуться в банду, поскольку компромат погубил бы их и в результате им бы вынесли смертный приговор. Но и по окончании допроса Корчак не смилостивился над бандитами настолько, чтобы просто взять и отпустить их на все четыре стороны. Их выставили на улицу нагишом и пригрозили вызвать полицию, если вздумают ломиться обратно. Впрочем, без полиции все равно не обошлось, потому что ее вызвали прохожие, столкнувшиеся с голыми мужчинами, перемещающимися перебежками по окрестным дворам.
Ближе к вечеру, когда Корчак посетил Левченко, тот уже был в курсе последних событий, хотя задержать нарушителей общественного порядка не удалось — все трое ускользнули от патрулей и скрылись в неизвестном направлении. Тем не менее свидетельские показания недвусмысленно указывали на то, что мужики появились не откуда-нибудь, а из «Лайв Спорта». Кроме того, одна бдительная старушенция видела из окна противоположного дома, как в тот же клуб затаскивали людей с пакетами на головах.
— Может, объяснишь, что там у тебя творится? — раздраженно спросил Левченко. — У меня ты и твой бизнес на особом контроле. Доложили сразу. Черт знает что! Не послушал меня? А знаешь, что инициатива наказуема?
— Слыхал такую присказку, — подтвердил Корчак невозмутимо. — К нам она не имеет никакого отношения. Про инициативу обычно говорит начальник подчиненному. Я ведь не у тебя на службе, Лев.
Левченко побарабанил большими пальцами по столу.
— Ладно, — сказал он. — Не тяни быка за это самое. Докладывай, что там у тебя. То есть выкладывай, я хотел сказать.
Корчак вкратце обрисовал ситуацию, поведал про захват рэкетиров, а потом указал пальцем на открытый ноутбук на столе:
— Загляни в почту, Лев. Я тебе там любопытные материалы отправил.
Левченко, нахмурившись, развернул компьютер к себе. Его лицо сохраняло каменное выражение, хотя в глазах читалась не только живейшая заинтересованность, но и озабоченность. Корчак, забросив ногу на ногу, слушал голоса бандитов, приглушенно звучащие из динамика. Пропущенные сквозь компьютер, они были плоскими и высокими, как у персонажей мультфильма. Но Левченко не находил ничего забавного в происходящем. Оборвав просмотр на середине, он захлопнул крышку с такой яростью, будто хотел раскрошить ее на мелкие куски.
— Что ты себе позволяешь, Игнат? — прорычал он, упав грудью на столешницу, будто лев, приготовившийся к прыжку. — Ты отдаешь себе отчет, в какое положение ставишь нас обоих? И себя, и меня. Ты же закон преступил, неужели не понимаешь? То, что они бандиты, не дает тебе права действовать их методами. А я? Мне сигналы поступают! Я обязан реагировать.
— По-моему, ты уже реагируешь, — обронил Корчак сухо.
— Это я по-дружески реагирую, а официально от меня совсем другое требуется. Ты сегодня срок лет на пять строгача заработал, Игнат. Нанесение увечий, незаконное удержание, угроза здоровью и жизни пострадавших… И все ради чего? Ради этого? — Генерал брезгливо ткнул пальцем в закрытый ноутбук. — Что это нам дает? Какие-то люди, раздетые, связанные, со следами побоев, утверждают, что являются членами преступной группировки. Думаешь, какой-то судья примет подобные доказательства к сведению? Не смеши меня. Был бы ты известным блогером, то мог бы хотя бы попиариться на своих роликах. А так извини… — Левченко развел руками. — Никакой пользы от твоей выходки. Один вред.
— Я не в суд пришел, Лев, — напомнил Корчак, ни разу не перебивший товарища. — Тут много фактов, которые могут помочь расследованию. Номера машин, адреса…
Левченко раздраженно махнул рукой:
— Номера и адреса сменят, если уже не сменили. Ты что, думаешь, мы без тебя не способны подобные вещи выяснить? За бандой ведется наблюдение…
— Понятно. Как всегда. Наблюдаете, наблюдаете, а компромата никак собрать не можете. Выходит, я зря старался? Все зря было?
Левченко откинулся на спинку кресла, жалобно пискнувшего под весом его массивного тела.
— Думаешь, почему я так разнервничался? — буркнул он. — Из-за тебя, дурака. Ты же подставился, Игнат, по полной подставился. Когда полицейские ловят бандитов, это нормально, к ним претензий нет. Тут все понятно, каждый занимается своим делом: они — своим, мы — своим. Но чтобы бизнесмен, да еще терпила…
— Я не терпила! — отрезал Корчак. — И никогда им не буду.
— Ну хорошо, хорошо. Для них ты кто? Для них ты барыга. Воровские законы не позволяют рассматривать тебя как равного. По понятиям они теперь могут что угодно с тобой и твоей семьей сотворить. По беспределу. Потому что ты первый рамсы попутал, если их языком выражаться. А такие вещи не прощаются, Игнат.
— Я думал, ты возьмешь Вальтера, — произнес Корчак угрюмо. — Неужели тебе фактов мало? Бери гада и раскручивай дальше.
Левченко выругался.
— Собирались брать. Сегодня ночью, если хочешь знать. Обложили волчару со всех сторон. В двадцать ноль-ноль я должен был лично группу захвата проинструктировать.
— И что тебе мешает? — насторожился Корчак.
— Спугнул ты эту братию, вот что. Сам говоришь, что упустил одного бандита. Вот он остальных и предупредил.
— Так ведь я для них обычный барыга, сам говоришь.
— Но троих людей Вальтера взял, верно? — пояснил Левченко. — Любому ясно, с какой целью. А откуда Вальтеру знать, что пленные запоют и кому? Он и поостерегся. Снялся час назад с места и съехал в неизвестном направлении. Вот главный итог твоей самодеятельности, Игнат.
— Погоди, Лев. Ты же сам говоришь, что за ними слежка велась. Как он мог скрыться?
