— Останусь сегодня дома, — сказал он. — Не поеду в город.
Все, кроме Ивана, обрадовались. Выяснилось, что сынишка забыл дома свой планшет, без которого он не мог связываться с учителями и одноклассниками. Ноутбук, который предложила Эльза, не годился. Все контакты были внесены в память планшета.
— Что ж, — решил Корчак. — В таком случае возьму отгул на завтра, а сегодня наведаюсь на фирму и в пару клубов. К обеду вернусь. С планшетом. А с тебя, партнер, — он прицелился указательным пальцем в сына, — уборка и посильная помощь женщинам по дому. Справишься?
— Тоже мне, дела! — фыркнул Иван. — Этим пусть женщины занимаются. У меня свои дела, мужские.
— Вот как? — спросил Корчак, приподняв одну бровь. — И что же у тебя за дела такие?
— Ну, папа!.. Всего не перечислишь. Нужно разведку провести, снежную крепость построить, следы изучить. Столько разного!..
— Никто не спорит. Но в первую очередь мы, мужчины, заботимся о наших дамах, а потом уже все остальное. Договорились?
— А мы за это будем о вас заботиться, — включилась Иванна. — Тоже в первую очередь.
— Вот! — Корчак назидательно выставил палец. — Золотые слова. Запомни эти слова, сын. В них секрет нашей силы.
— Мы и так сильный пол! — возразил Иван.
— Только потому, что есть женщины. Без них нас бы вообще не было.
— А их — без нас!
— Верно, — усмехнулся Корчак. — Так что будем держаться вместе и помогать друг другу.
По пути в город он время от времени улыбался своим мыслям, но потом вспоминал реальное положение дел, и тогда лицо его каменело в суровой маске. Корчак пока что был вынужден полагаться на обещание Левченко, а сам не имел возможности повлиять на события. Это угнетало. Он чувствовал себя человеком, безропотно ожидавшим приближение опасности. Это было непривычное для него состояние. Всю жизнь он принимал решения и претворял их в жизнь. И вдруг такое… Не бери дурного в голову, взрослый дядя обо всем позаботится.
Подумав об этом в очередной раз, Корчак не удержался и мысленно выругался. Он давно отучил себя сквернословить вслух, однако мозг подчинить себе было труднее. Невероятно сложная, зато какая великая цель! Победивший самого себя владеет всем миром. Ведь кто способен одолеть человека, полностью контролирующего себя, свои мысли, поступки, решения?
У Корчака так пока не получалось. В противном случае разве стал бы он бодаться с бандой рэкетиров? Но он бы перестал быть собой, если бы безропотно уступил. Получается, что когда ты обретаешь самоконтроль, то это уже не ты, а какой-то бездушный робот. Нужна золотая середина. Только где она, эта середина?
Размышления на отвлеченную тему потеряли всякий смысл, когда Корчак увидел тех, кто дожидался его в городской квартире. Еще только переступив порог, он сразу почувствовал неладное. Чужой запах, какое-то неуловимое движение послали его мозгу сигнал тревоги, но, как это чаще всего бывает, Корчак воспринял его с запозданием и отреагировать не успел.
Так и торчал столбом в гостиной под взглядами трех мужчин, развалившихся на диване и креслах в самых непринужденных позах. Оружия никто в руках не держал. Во взглядах читалось скорее снисходительное любопытство, чем агрессия и ненависть.
— Присаживайся, — предложил тот, который расположился в центре комнаты на диване. — Арнольд, уступи место хозяину. Он со мной рядом вряд ли сидеть захочет.
Бандит — а в том, что это были бандиты, не осталось даже тени сомнений — подчинился, продемонстрировав грацию большого опасного хищника. Его прическа в виде торчащей щетки волос и мощные челюсти наводили на мысль, что кличку он получил за сходство с самым знаменитым Арнольдом всех времен и народов, тем самым, который так значительно произнес короткую фразу «I’ll be back»
[2]. Вряд ли это было обычное человеческое имя. Потому что обычные люди не заходят в ваши квартиры, как в свои собственные, и не смотрят на вас совершенно волчьими, хотя пока еще не голодными взглядами.
— Присаживайся, — повторил главарь, сопровождая свои слова приглашающим жестом.
Он производил впечатление человека очень сильного — и физически, и морально. Его можно было бы назвать полным, если бы полнота эта не была крепкой, налитой, мощной. Ему было около сорока. Он сидел очень прямо и смотрел тоже прямо, не мигая.
Корчак остался стоять, не произнеся ни слова. Он пока что не решил, как вести себя дальше. Держась на расстоянии и оставаясь на ногах, он сохранял хотя бы небольшое преимущество перед непрошеными гостями. Правда, лишь до тех пор, пока кто-нибудь из них не достанет оружие.
— Как хочешь, — сказал главарь. — Говорят, в ногах правды нет. Но ее нигде нет.
Корчак разжал губы, чтобы спросить:
— Что вы тут делаете?
Это был глупый вопрос. Главарь так его и воспринял, слегка усмехнувшись.
— Тебя ждали.
— Откуда вы знали, что я приеду?
— Ты же не бросишь такие хоромы, верно? И в бега не подашься с семьей. Некуда тебе деваться, Игнат.
Услышав свое имя, Корчак слегка нахмурился:
— А ты кто?
— Думаю, ты уже догадался, — сказал главарь. — Я Вальтер. Тот самый. Непонятки у нас. Вот решил переговорить.
— Нет у нас никаких непоняток. Все предельно ясно.
— Тем лучше, — кивнул Вальтер. — Если тебе ясно, то плати. А то, что было, забудем. Проедем.
— Какой ты добрый, — протянул Корчак. — Только почему я тебе должен платить?
— Потому что без моего согласия ни один серьезный бизнес в этом городе крутиться не будет, — пояснил Вальтер как нечто само собой разумеющееся.
— Когда это ты королем стал?
— Когда меня короновали.
Разумеется, Корчак слышал этот термин. Однако Вальтер не походил на воровского авторитета. Даже его кличка вызывала военные ассоциации, а не бандитские. Как и его окружение. Те парни, которых парили в сауне, и те, которые сидели сейчас в квартире Корчака, может, и были приблатненными, но не блатными. Они не использовали настоящий воровской жаргон, не ботали по фене.
— Что, если я откажусь? — спросил Корчак. — Опять клуб громить станешь?
— Посмотрим, — ответил Вальтер невозмутимо. — Тебя заранее извещать не стану.
Появилось ощущение, что в комнате начало нагнетаться напряжение. Как будто неведомый генератор включили.
— Я тоже посмотрю, — сказал Корчак. — Возьму и закрою клубы. Под охрану поставлю.
— Бабло где брать станешь? — поинтересовался Вальтер, щурясь.
— А ты? Тебе тоже не перепадет с моего стола.
— Я не крохобор. Возьму с других.
